Из дальнего конца зала к председательскому столу вели двоих в откинутых башлыках. Это были молодые парни. Одному, длиннолицему, было двадцать два – двадцать три года. Другой, молодой хакас с реденькой бородкой, был еще моложе.
– Где третий?! – встревоженно спросил Голиков. – Где Соловьев?
– Там потайная дверца есть, – ответил человек лот пятидесяти, который крепко держал руки длиннолицего, завернутые за спину. – Он через эту дверцу ушел. Там наши мужики за ним побегли.
– Как через потайную дверь? – не поверил Голиков.
Готовя помещение к проведению съезда, Аркадий Петрович приказал забить эту дверь за бывшим иконостасом досками.
И вот она оказалась открытой. Соловьев знал, что доски будут оторваны. Кто их отодрал? Кто из людей, помогавших готовить помещение бывшей церкви, работает на Соловьева?
…Каташкин, не решаясь смотреть Голикову в глаза, объявил перерыв. Трое председателей, которые кинулись за Соловьевым через потайную дверь, его просто не нашли. Он не убежал, не умчался верхом – он куда-то юркнул. Голиков приказал осмотреть и обыскать все близлежащие дома и сараи, овчарни и конюшни. «Император тайги» словно растаял.
Голиков отправился к себе в кабинет и распорядился привести к нему арестованных.
Длиннолицый был родом из Саратова, окончил юнкерское училище, имел чин поручика. Еще в училище увлекся стрельбой, брал призы на состязаниях. Считалось, что к стрельбе у него особый дар. А молодой хакас – он плохо говорил по-русски – был сыном охотника.
Когда же они попали в «горно-партизанский отряд» и Соловьев узнал, что эти двое свободно владеют любым огнестрельным оружием, он велел их поселить под охраной на заброшенной усадьбе лесника. Стрелков до отвала кормили, ежедневно давали водку. В подполе дома, где они поселились, был устроен тир – там они ежедневно упражнялись в стрельбе.
Педелю назад им начали ставить всего лишь по стакану самогона в обед и на ужин. Зато вместо пятнадцати револьверных патронов для стрельбы по мишеням им выдавали уже по двадцать пять штук в день.
– Два дня назад к нам в берлогу припожаловал сам Соловьев, – с кривоватой улыбкой на вытянутом лице рассказывал поручик. – Привез бутылку «Смирновской» и после ужина сказал, что есть работа: нужно попасть на важное собрание и погасить выстрелами лампы, но чтобы ни одного человека не задеть!