староанглийском. Это
просто, чтобы вы услышали, как звучит этот язык.
Некоторое время (минуты две, если точнее) Михаил просто смотрел
в потолок. Не сказать, чтобы его одолел прямо с ног сбивающий шок,
но факт того, что он не в больнице или, хотя бы, не на диване, дома
у Джима привёл к некому когнитивному диссонансу. Не мог же он, на
самом деле, переместить в прошлое, да ещё и чужое тело? Но если
даже предположить, что это взаправду и действительно случилось, то
почему? Он не участвовал ни в каких экспериментах, он не сидел в
машине времени, он не пил магический отвар и уж точно, он не
умирал. Он всего-то взял в руки меч и…
«Так, стоп.» — прервал собственный поток мыслей Скворцов. Меч.
Он взял в руки меч и вскинул его над головой. И здесь, в
предполагаемой прошлом, он очутился также держа оружие в руках.
Мужчина встал с кровати и глянул на свой пояс, где висели ножны,
в которые он и поместил клинок перед своей, так называемой, речью.
Чуть дрожащей рукой Михаил достал меч из ножен и оглядел. Это был
он. Тот самый исторический артефакт, который историк так
опрометчиво взял голыми руками. За тем лишь исключением, что этот
был нов и начищен до такой степени, что был виден отблеск множества
свечей, которые освещали это помещение. Здесь, конечно, был и
камин, который уже потух, отчего в помещении было довольно
прохладно. Было и, судя по тяжелым закрытым шторам, окно. Но,
видимо, оно закрыто ввиду октябрьской погоды.
Неважно. Меч. Рукоять была со славянским узором, а на лезвии было
высечено слово «Этелинг» на староанглийском, так что сомнений не
было. Неужели этот клинок действительно перенес его в прошлое?
На всякий случай проделав стандартную процедуру со щипанием себя
и пощечиной, Скворцов убедился, что проснуться не может. Все еще
оставался вариант, что он, допустим, в коме, но, в данный момент,
мужчина рассудил, что следует вести себя соответственно времени.
Если всё это не взаправду, то, рано или поздно, он очнется. Ежели
же это реальность, то не следует портить свой образ глупостями.
«Мать его! Речь!» — вспомнил историк своё первое действие в
предполагаемом прошлом и скривился. Вот так действительно, первое
впечатление.
Но мысли Михаила вскоре перескочили с самобичевания за
проявленную глупость на себя самого, то есть, свои чувства.
Скворцов уже не подросток, но то, как стоически он всё это
переносит было странно. То есть, было удивление, некоторый шок, но
ни паники, ни страха от осознания того, что он теперь в диком
средневековье со всеми его войнами, болезнями и прочими «радостями
жизни», он не ощущал. Будто так и должно быть. Нельзя, естественно,
исключать и того, что виной тому какой-нибудь эмоциональный блок,
поставленный организмом в качестве самозащиты, но, тем не менее, за
этим следует проследить, во избежание ненужных проблем.