С минуту просидев в размышлениях, Скворцов, всё же, уточнил:
Ты ему веришь?
Ответ был лаконичным:
До сих пор он ни разу меня не
обманывал.
А, впрочем, что он, Михаил, в самом деле, теряет?
Скинь адрес.
***
Джим встретил Михаила на перекрёстке двух улиц, у автобусной
остановки. Выглядел он в соответствии со своим статусом —
безвкусно, но богато.
— Здоров, Майки! — оголив белоснежные зубы в широкой улыбке,
молодой мужчина взлохматил свои рыжеватые волосы, после чего
протянул руку Михаилу.
— И тебе здравствуй, Джимми. — чуть отстраненно принял руку
Скворцов. И дело тут не в каких-то глубоких мыслях или чём-то столь
же важном. Дело в алкоголе, который, наконец, стал потихоньку
приводить историка в состояние опьянения.
— Уф, да ты, я смотрю, времени зря не терял! — принюхавшись,
подметил Хиккинс.
— Горшок. Котелок. [1] — лаконично ответил Михаил, на что рыжий
заливисто расхохотался.
— Эй! Я же не осуждаю! Даже наоборот! Тебе давно пора вылазить
из своего панциря, Майки. — Джим закинул руку на плечи
историка.
— Ближе к делу. — несколько раздраженно пробурчал Скворцов.
— Ближе к делу! — коверкая произношение, дабы соответствовать
восточному акценту Михаила, передразнил его Хиккинс. — Не будь
таким скучным, амиго!
— Джим. — вздохнул историк.
— Ой, да ладно тебе. Пошли уж. — и, всё также не снимая руки с
плеч друга, рыжий повёл его в сторону одного из переулков.
Лавка Старого Пита была… Ну, разочаровывающей, это слишком
громкое слово, но явно видывала лучшие дни. Здание в котором она
располагалась было относительно новым, межвоенных времён, но уже
изрядно потрепанное временем. Касательно же самого антикварного
магазинчика — небольшая витрина за решёткой; старая, красная дверь,
да вывеска «Антиквариат и Ломбард», потрёпанная и без какой-либо
оригинальности.
— Да ты не волнуйся, брат, — покачал головой Джим, увидев
скептически взгляд друга. — Не надо судить книгу по обложке. Сейчас
сам поймешь. — и открыл дверь, вызвав негромкую трель звоночка. —
После вас, уважаемый. — съехидничал Хиккинс, пропуская Михаила
вперёд.
Оказавшись внутри, Скворцов замер. Вот уж действительно — не
суди. Если снаружи все выглядело как дешевенький ломбард, куда
отчаявшиеся граждане сдают последние ценные вещи, то вот внутри всё
было прямо противоположно. Большое помещение, вместо привычного
нагромождения такого вида заведений, было уставлено витринами, под
которыми прятались клинки, кинжалы, наконечники и прочие
инструменты для смертоубийства. Некоторые выглядели почти новыми,
другие были потерты, третьи — покрыты ржавчиной, ну а четвертые так
и вовсе выглядели как деформированные угольки.