Пока нам везло, мы шли и шли, не
встречая ни одного живого существа. Неживое встречали, Том чуть не
упал в обморок, когда в очередном переходе мы наткнулись на
оторванную ногу.
– Вот видишь, – Мирко поддерживал
парня под руку, – нельзя расслабляться. Мы еще не дошли.
– Да я не расслабляюсь, – Том
посмотрел на оторванную конечность и ноги его снова подкосились.
Вот черт, если он отрубится, то доставит нам кучу проблем! Однако
до лифта он дошел на своих ногах. И еще больше нам повезло, что
вместе с платформой не приехал труп или еще какая-нибудь часть
тела. Я вздохнул свободнее, до стыковочного узла нам оставалось
всего ничего и… двери лифта раскрылись. И за ним нас поджидал
сотрудник компании «Рейнбоу». Вернее – бывший сотрудник. Я
сомневаюсь, что кадровики оставили бы на работе чудовище за два
метра ростом и с вытянутым черепом, похожим на лошадиный. Но данный
персонаж не только видом своим пугал бы сотрудников, но и его руки
стали неприспособленными для работы в офисе или лаборатории. Под
действием мутагена они превратились в ужасающие косы смерти, пальцы
на которых слились в одно зазубренное костное лезвие. О том, что
это существо было когда-то человеком можно было догадаться только
по обрывкам лабораторного костюма, болтавшимся на его теле.
Так получилось, что я стоял прямо
перед дверями, так как заходил в лифт последним. Ну и как бы собой
прикрывал всех остальных, а резак беспечно держал раструбом вниз.
Чтобы его вскинуть, мне потребовалось сделать несколько движений. А
чудовищу всего одно, оно коротко замахнулось и ударило. Понимая,
что я не успеваю ни выстрелить, ни уклониться, я безучастно следил
за тем, как коса смерти приближается к моей груди. И думал, что
бронеспластины скафандра удар сдержат. Высокотехнологичный
композиционный материал как никак покрепче обычной кости должен
быть. Но к моему удивлению кончик лезвия дошел до брони… и прошел
дальше!
Говорят, что при стремительных
ранениях человек ничего не успевает почувствовать. В горячке бегать
может с отрубленной рукой, к примеру. Однако я почувствовал
дичайшую боль и скрип костяного клинка по своему ребру. К горлу
мгновенно подкатила тошнота.
– Даня, на пол! Ложись на пол! – орал
за моей спиной Мирко, – я стреляю!
В кого? Куда? Я опасался, что в
тесноте лифтовой платформы, стрельба Мирко нанесет больше ущерба
нам, чем противнику. Да я и при всем желании прилечь не смог бы,
потому что в данный момент я болтался на клешне у мутанта, как жук
на булавке. Единственное, что я мог сделать это заорать. От боли и
обиды за то, что умираю. Глупо и бесповоротно.