Я
возражать не стал. Открыл сумку и пристегнул черепушку на привычное
место.
Самеди
медленно снял шлем.
Демка
отступила на шаг. В ее глазах блеснул злой огонь.
— Если они
преодолеют границу беги от меня так далеко, как только можешь, —
сказала Деметра.
— Опять
свою песню завела? Решила умереть в одиночестве? — разозлился
я.
Самеди
хмыкнул.
— Светлая
донна, твой доблестный рыцарь, похоже, недостаточно хорошо знает
тебя. Даниил, перед тобой богиня, которая умеет не только рожь
колосить и вишни распускать. Она в свое время от ярости пол-Аркадии
превратила в мертвую пустыню. Причем, позволю себе сказать, самым
безжалостным образом.
Я
озадаченно взглянул на Деметру.
— Правда?
Это каким же?..
— Уверен,
что хочешь об этом поговорить прямо сейчас? — отозвалась она, не
отрываясь наблюдая за перемещениями теней.
— Я не
знаю, что ты можешь сделать, поэтому...
— Поэтому
просто отойди, если я попрошу, — сказала она. Ссориться после
будем, если такая возможность предоставится.
Тени мягко
подползли к самой ограде и остановились. Умолкли и замерли, как
дрессированные псы перед броском.
Мягкий
шорох шин нарушил нависшую над часовней напряженную
тишину.
Из-за
поворота плавно вынырнули два черных мерседеса. Они неспешно
подъехали к кладбищу и остановились у главных ворот.
Тени
раздвинулись перед машинами.
Из первой
машины вышел водитель в темных брюках и белой рубашке с галстуком,
и с полупоклоном открыл заднюю дверь.
Сначала
наружу показалась начищенная до блеска черная мужская туфля. А
потом мягким бесшумным движением из салона автомобиля появилась и
вся фигура целиком.
Это был
молодой мужчина лет тридцати, очень высокий и худощавый, с военной
выправкой и бледным аристократическим лицом, выражавшим
невозмутимое спокойствие. Темные длинные волосы были забраны в
безукоризненно гладкий хвост, и таким же безукоризненным выглядел
его черный костюм с острыми стрелками на брюках. На шее вместо
галстука у этого господина было прелюбопытное украшение, похожее на
крупные звенья золотой цепи, а на левой руке — массивный перстень с
гравировкой.
Мужчина
привычным движением поправил манжеты рубашки и направился к
воротам.
И по тому,
как пристально, без тени удивления он смотрел на нас, можно было не
сомневаться, куда он направляется.
Остановившись в нескольких шагах от нас, он
приветственно склонил голову — ровно настолько, чтобы выказать
уважение, не потеряв при этом достоинства.