Боже, как изменилось все вокруг с того самого дня, как я получила прокуратурское удостоверение! Сколько же лет назад случился этот день? Нет, лучше не вспоминать. Конечно, я ни о чем не жалею, и следствие – по-прежнему моя страстная и непреходящая любовь; но почему-то все чаще меня посещает грустная мысль о том, что все уже кончилось. Ладно бы, нами командовали другие начальники – они, конечно, другие, в самом нехорошем смысле этого слова, но, в конце концов, кто бы тобой ни командовал, почти всегда можно найти способ остаться нормальным человеком на своем месте. Ладно бы, законы были другие – они и так не сильно поменялись за время, прошедшее от Рождества Христова: «не убий», «не укради», еще кой-какие мелочи, вот и вся премудрость.
Нет, кончилось следствие на Руси как таковое. Мы с Горчаковым, наверное, остались последними дееспособными, пусть мы, может, выглядим таковыми всего лишь на фоне забавной следственной мелюзги. Правда, есть еще несколько пенсионеров – даже не по возрасту, а по состоянию души, воля которых просто растворилась в нелегком бытии, словно желатин в тарелке с горячей водой. Они ничего не хотят, кроме того, чтобы их оставили в покое, и заинтересовать их фабулой дела или судьбами фигурантов практически невозможно. Эти фабулы и судьбы волнуют их не больше, чем состояние лунных кратеров. Но фокус в том, что следователь без интереса к делу – это писарь, технический персонал, не единица даже штатная. А штатный ноль или минус единица, поскольку вреда от него больше, чем пользы.
Забавная же следственная мелюзга, как мотыль в банке рыболова, копошится на просторах Уголовно-процессуального кодекса, в усердных поисках – нет, не истины по уголовным делам, а источников дополнительного дохода, который можно извлечь из этих дел, причем размеры искомого сей, с позволения сказать, подрастающей прокурорской сменой дохода поражают воображение, а уж способы его извлечения заставили бы содрогнуться Остапа Бендера, вроде бы чтившего Уголовный кодекс. Зато их-то самих ничто не заставит содрогнуться. Мне тут как-то пришлось ждать своей очереди в следственном изоляторе в компании с приличным, еще нестарым адвокатом, который, насколько мне известно, за всю его многолетнюю практику не был замечен в решениях вопросов за взятки и в своей адвокатской деятельности полагался в основном на знание законов, а не на знание тайных слабостей прокуроров и судей. Так вот, он тихим голосом уставшего от жизни человека развлекал меня невыдуманными историями: