Майя сдружилась с Этни, и когда ей пришлось идти в новую школу, ни я, ни мама за нее не переживали. Однажды утром, когда никого не было в доме, кроме меня и отца, который взял выходной, чтобы поехать со мной на одно мероприятие по скалолазанию, куда уже отправились остальные, я в том, в чем постоянно сплю, завалилась на кухню. До трех часов утра Ирвинг слушал музыку, достаточно громко, чтобы я не могла заснуть. Две мои просьбы, которые я прокричала ему сквозь двери, остались без ответа. Так что на следующий день я была совершенно не в форме, чтобы тренироваться. Голова гудела, руки затекали. И все же от тренировки я не собиралась отказываться. Во-первых, потому что мой друг Лендон должен был участвовать в соревновании, во-вторых, это было хорошее средство, чтобы спустить пар, ну, а в-третьих, я обещала Рашель быть ее партнером по подъему сегодня. Наш тренер считал, что только коллективное восхождение может приучить нас быть осторожнее. Если ты научишься отвечать за кого-то еще, то всегда будешь осторожнее и в отношении себя.
Настроеньице у меня было еще то после прослушивания музычки до трех утра, потому я не собиралась быть аккуратной. Откусив какую-то печенюшку, вполне возможно, брошенную в холодильник еще две недели назад Этни, я достала молоко. Папа несколько минут молча глядел, как я пью молоко прямо из пакета, а потом, прокашлявшись, отреагировал.
– Флекс… – начал он, – я понимаю, ты привыкла так ходить по дому, но не могла бы ты, спускаясь вниз, одеваться более существенно. Теперь в доме живет парень, и я не думаю, что это будет правильно – ходить в таком виде.
Я оторвала пакет ото рта, чтобы что-то сказать, и молоко тут же выплеснулось мне на шею и потекло вниз. Вытерев, что успела, я уставилась на отца, растерянно думая, что на это сказать.
– А то, что он в одном полотенце ходит по коридору – это ничего?
– Ну, он – парень, это более нормально, – смутился отец, – а ты – девушка. Все же, он тебе не брат, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то думал что-то плохое.
– Пап, по-моему, все в городе уже и так знают, что мы с Ирвингом не очень ладим, – отозвалась я, хотя в это время сама задумалась о том, что Ирвинг уже намекал на мою оголенность. Урод! Надоедливый придурок!!!
– Знают, не знают, но это будет более… культурно, что ли, – пожал плечами отец, и его тон сказал мне, что это не просьба, а его решение. Брови отца в странной для меня манере по-прежнему хмурились. Мой папа никогда не хмурится! Надоедливый Ирвинг! Чертовы соседи, которые все видят. Шорты, в которых Ирвинг бегает с утра, и трусами назвать стыдно. Бабуля, что живет по другую сторону от нас, явно давно это отметила. Даже и не знаю, кто еще мог об этом намекнуть отцу. Мама Вокс вообще была из тех, кто никуда не сует свой нос, это точно не могла быть она. Хотя это вполне мог быть Лендон, но он бы не осмелился о подобном говорить отцу. Впрочем, какая разница, мне несложно будет одеваться существеннее. Но все же, где справедливость?