– Идешь поддержать своего дружка? – хмыкнул он, но радости Ирвинг явно не ощущал. Я уже давно поняла, что Ирвинг никогда не улыбался по-настоящему со мной, его улыбки были или злобными, или надменными. Или, как теперь, ироничными. А глаза при таких улыбках оставались холодными и ничего не отражали. Никаких теплых чувств.
– Он не дружок, а друг! – воскликнула я и тут же пошла вперед, даже не глянув на него. Что на него смотреть, я и так знала, что, несмотря на жару, Ирвинг будет одет так, что сердце каждой девушки будет замирать, когда он пройдет рядом. Гламурное чмо!
– А что ты так кипятишься, я ведь этого и не утверждаю, – вполне обыденным и серьезным голосом сказал он, и это заставило меня с подозрением посмотреть на него. Непонятно, по какой причине, но у Ирвинга действительно было хорошее настроение, чего я сразу не заметила. Об этом свидетельствовали его глаза, они не были так пусты, как всегда. В них зажглась какая-то искра. Ну, не совсем искра, маленькая искорка, но я могла назвать это сдвигом в его поведении.
– Тебе чего, Ирвинг? Может, хоть сегодня дашь мне отдохнуть, а то я до трех утра слушала твою музыку. Мог бы сделать потише, я тебя просила!
– О, я бы сделал, будь я дома. Я уходил ненадолго, – беспечно отозвался он, словно это было нормально.
– Как ты уходил? Я не слышала, чтобы ты спускался вниз. – Я нахмурила брови. Был лишь один путь из его комнаты, но ведь он не мог… – Ты что, лез через окно?
– Да, а что?
– А двери для чего?
– Я не знал, как твои родители на это отреагируют, – пожал плечами он.
– Да у нас даже Этни может гулять хоть всю ночь. Для Майка только время ограничено, а для нас – нет. – Я начала смеяться, да так, что слезы выступили на глазах. – Вот это ты учудил!
Пока я смеялась, лицо Ирвинга становилось мрачнее тучи. Я уже знала этот взгляд, когда мне казалось, что он почти готов меня ударить. Но он лишь сжал ладони в кулаки и пошел прочь, что-то пробормотав себе под нос. Думаю, это было «идиотка». Стоило ему уйти, веселье спало. Ужас, почему мне все время кажется, что возле Ирвинга я становлюсь кем-то другим, вовсе не собой. Словно он вытягивает на поверхность все то, что я так усердно пытаюсь сберечь от чужих глаз!
Я поспешила к месту состязания, но поняла, что опоздала к началу подъема Лендона. Он не спешил и поднимался осторожно, впрочем, он всегда так делал. Я вообще не помнила, чтобы Лендон хоть что-то делал быстро. Одно-единственное наше свидание тянулось так медленно, как и мокрый поцелуй, которым он неумело наградил меня, когда мы вернулись домой. Даже представить страшно, что он еще делает небыстро. С ним было интересно лишь как с другом, почему Лендон не понимает этого?