– Гаред, как же мне нужен ваш совет, – наверное, в сотый раз прошептала девушка, тоскливо посмотрев на прозрачный плащ, висевший на вешалке. – Может, все-таки получится?
Весть о смерти Пэнни повергла в шок, а страх за Луиса сводил с ума. Это могло быть просто совпадение, и эта смерть вовсе не относится к их пребыванию здесь, как и в Марлоу. Но что если она ошибается? Луиса нельзя было остановить уговорами, чтобы он переждал непогоду в безопасном месте. Он, видимо, вообразил черти что, и теперь, рискуя попасть в аварию, мчится на полной скорости к бухте. Луиса никогда нельзя остановить, когда дело касается ее.
Теперь это долгожданное сообщение от Маркуса. Она так долго ждала его, а теперь растерялась, не зная, как реагировать на известие. Словно стояла перед невидимой демаркационной линией, перешагнув через которую захлопывала за собой дверь, отрезая путь назад, ступая на дорогу, ведущую к одному концу. Но ведь это то, что она давно хотела. Бездействие сводило с ума, являясь молчаливым укором, своего рода предательством по отношению к Джеку.
Смущало другое. Как она может не рассказать о сообщении Луису. Ведь это тоже напрямую его касается, и Джек также ему дорог, как и ей. Как она может оставить его в стороне, умолчав о письме? Как может обмануть доверие?
Старик Хеслер наверняка разрешил бы эту дилемму, подсказав правильное решение. Но добраться до маяка невозможно, слишком рискованно, можно легко сбиться с пути, заблудиться и угодить в водоворот. Время идет, и когда приедет Луис, времени на раздумья уже не будет.
Компьютер не работал, села батарея, света по-прежнему не было, телефон молчал. Она полезла в сумочку за айфоном. Как и следовало ожидать, связи тоже не было – она полностью отрезана от мира, и принимать решения придется самой.
И она его приняла.
Вайлет решительно направилась в гостиную, накинула плащ и распахнула дверь. Мощный порыв ветра отбросил назад, сбив дыхание, а мокрые струи ударили словно пощечины. Холод моментально пробрал до костей, но решимости не убавил. Она бесстрашно шагнула за порог. Порыв ветра проник в комнату. Смятая головка белой лилии покатилась по ламинату вместе с желтыми мелкими цветами софоры и зелеными листьями тиса.
Она в мгновение словно очутилась в тяжелом удушающем смоге тумана, который был живым, являясь порождением потусторонней бездны ненависти ко всему живому. Белая густая пелена, будто намокшая вата, через которую пришлось пробираться. Потоки низвергающейся с неба воды, несмотря на наглухо застегнутый плащ, мгновенно проникли под одежду, которая стала тяжелой, сковывающей движение. Будто она провалилась в зимний прорубь: руки сводило от холода, и нужно было прилагать усилия, чтобы сделать хотя бы один вздох.