Клеймо стали изучать. Существовало бесконечное множество теорий его появления: болезнь (хотя анализы людей были абсолютно нормальными), инопланетное вторжение, второе пришествие… Как ни странно, больше всех расплодилось именно сектантов.
Газетные писаки самую большую группировку называли Ловцами. Секта занималась тем, что призывала сторонников искать «неклейменого». Именно он должен был стать Богом нового мира, стать новым Иисусом для всех и каждого. Все остальные – мусор, который недостоин жить на планете и служит лишь для того, чтобы верить и искать. Веруя, обеспечиваешь себе место в раю. Но что только не совершалось в этой секте: от групповых оргий до массовых человеческих жертвоприношений. Желтая пресса разрывалась от наплыва информации. Такая психологическая болезнь, наподобие поклонения Клейму, вообще распространялась очень быстро.
Короче говоря, почти весь мир уже кипел от напряжения примерно через неделю после появления этого странного знака. Некоторые пытались выжечь, закрасить Клеймо татуировками… Ничего не получалось. Оно было различимо даже после того, как кожу соскабливали с груди.
Сектанты нередко залезали в офисы, поместья богатых людей, банки и т.п., устанавливали взрывчатку и подрывали здания. «Во благо пришествию, ведь мир неидеален! Может именно из-за этого Бог не появляется? Все должны уверовать, тогда начнется благодать!» – такими репликами сектанты закидывали репортеров, полицию и правоохранительные органы на все расспросы. Ну, спасибо хоть, что охранникам стали больше платить.
Прихлебнув свой полуостывший кофе, Николас Джестор, охранник небольшой юридической компании, в сотый, а, наверное, даже в тысячный раз пробежался глазами по мониторам. Ничего необычного. Который год своей жизни проводишь за экраном, а за ним лишь ночная подсветка здания и какой-то бомж, отливающий в кусты. Размышляя над тем, дать ли ему спокойно насладиться моментом или дать пинка, Ник чуть не разлил кофе, медленно массируя стаканом висок. Приняв это за знак свыше, он решил не беспокоить беднягу, и снова развалился на кресле. Вот так и проходит вся ночь. Кажется, что безумно медленно, а потом оборачиваешься назад, а уже там так много лет за плечами. Когда Николасу стукнуло пятнадцать, он уже начал подрабатывать, забросил школу, перешел на полный оклад, и с тех пор уже почти тридцать лет кожаное кресло и термос с кофе были его лучшими друзьями. А каждая ночь длится вечно. Будто прожил бесконечное множество вечностей. Какая же скука.