В открытом чемодане лежал ещё такой же платок.
– Этот кому? – Махибэдэр испуганно и радостно подняла голову. – Снохе?
– Снохе?… – Исхак грустно усмехнулся. – Да нет… Это для Банат-апа[3].
– Пусть и для Банат будет. Хорошо… – Махибэдэр ощутила, как кольнула сердце ревность. Банат с матерью уравнял, хорош, нечего сказать!.. – А снохе что? Или без подарка обойдётся?
– Пока обойдётся… Нет пока снохи, мама…
Махибэдэр снова залилась слезами.
– Эх, сынок, сынок… Видно, живой мне не дождаться, когда ты женишься… Грех мёртвых ругать, но кто её поставил на твоей дороге, эту дочку Хаерлебанат! Опять уйдёшь и пропадёшь там?
Исхак отвёл глаза, вытащил вторую шаль из чемодана, аккуратно завернул в газету и положил на край сакэ[4].
– Надо сходить, мама… – сказал он, помолчав. – Ты сама знаешь, что надо…
Махибэдэр вскинулась, даже щёки покраснели пятнами. Ей захотелось вспылить, наговорить сыну обидных слов, но сдержалась. Столько лет ждала этой встречи, и теперь по-глупому разругаться? Нет… Только на сердце стало горько и сухо, словно песком присыпало…
– От Нуруллы-абзый письма приходят, не слыхала, мама?
– Слыхала, приходят. Никак не успокоится, бродяга, всё ездит. Счастья, видно, ищет. Давно я не встречала Хаерлебанат… У каждого свои дела, свои заботы.
Исхак поднялся.
– Хоть сегодня побудь дома! Я на тебя и поглядеть-то не успела.
– Да я не надолго, мама… Скоро вернусь.
Вот вышел во двор. Открыл ворота. Закрыл. Постоял немного, держась за ручку калитки. Закурил, видно, размышляя о чём-то. Потом зашагал в нижний конец деревни.
Махибэдэр, наблюдая за сыном в окно, всё не верила, что он пойдёт к Банат. Надеялась, что повернёт в верхний конец, к Хусаину, в правление. Неужели так тянет его старая любовь, что, двух слов с родной матерью не сказав, заторопился в дом Сании?
Старая опустила голову на подоконник и тихо заплакала.
Но вот снова скрипнули ворота, Махибэдэр вскочила, утирая лицо подвернувшейся под руку тряпкой. Вернулся, слава Богу!
Кто-то кашлянул во дворе. Это не Исхак.
– Здравствуй, Махибэдэр-тути!
Хусаин…
– Здравствуй, сынок Хусаин… С Исхаком пришёл повидаться?
– Люди видали, приехал будто?
– Приехал… – У Махибэдэр снова навернулись слёзы. – Видишь, дома нет… Ушёл…
Хусаин потоптался у порога, отводя глаза. Сказал бодрым голосом:
– Ну что же, увидимся, раз приехал. Я так, по дороге заскочил… Ничего, пусть сходит, куда ему надо, повидается… Придёт и наш час, не огорчайся, Махибэдэр-тути…