– За каким чёртом нам его работа? – взорвался Салих. – На агронома учился, а что делает? Хлеб растит? Молоко производит?
– Не наше это дело. И ты, Салих, Махибэдэр не подгоняй, – сказал Хифасулла. – Есть ли в колхозе человек, который работал больше неё? Да и не уедет она сама. Кровь не отпустит.
– Кровь! Сказки-то не плети… Тебе что, ты первый дом получишь. Вот и щедрый…
Пока погорельцы тихо, незлобно переругивались в правлении, старая Махибэдэр бродила по картошке, скликала разбежавшихся цыплят. И всего-то имущества у ней осталось – цыплята, большая подушка в полосатой наволочке, выброшенная кем-то на огород, перина, медный самовар с сильно помятым боком, ткнувшийся краном в землю, да старое волосяное сито, валяющееся рядом.
Домик у неё был маленький, построенный в нужде вдовий домик, крытый соломой, – хорошая пища огню. Раз лизнул по домику, раз по сарайчикам – и всё. Пепел.
Нет теперь у старой Махибэдэр угла, худо-бедно, а всё же жизнь прожила, детей вырастила, мужа схоронила… Цыплят жаль, живые души. Неужто тоже сгорели?
Старуха, спотыкаясь, спустилась по меже вниз, снова хрипло покричала цыплят, но они не появлялись. Тогда она, набрав воды в деревянное ведро, напилась и присела на перевёрнутое корыто, валявшееся возле колодца. Убрала под платок спутанные седые волосы, застыла так, неподвижно глядя на улицу.
В этом году на лабазе ласточка свила гнездо. Уж села выводить птенцов, бедняжка…
Выдралась из зарослей чертополоха кошка, подошла к Махибэдэр, начала тереться об её ноги, выгибая спину и мурлыкая.
«Есть, наверное, хочет», – подумала Махибэдэр, ясно представив блюдечко с молоком на полу возле печки. Где теперь тот пол и то блюдечко?
– Пойдём, – сказала она, вздохнув. – Уж тебе-то еды можно найти…
На улице кричали, разыскивая её. Взяв кошку на руки, Махибэдэр побрела к торчащим, точно занозы, обгорелым столбам, оставшимся от ворот.
Погорельцев разобрали по своим домам родня и близкие друзья. Махибэдэр увела к себе её подруга Зулейха, захватив перину, подушку и самовар: невелик скарб, но всё пригодится. Попили чаю, посидели, обсуждая случившееся, только старой Махибэдэр не сиделось. Её снова потянуло на пепелище.
Покосившиеся столбы всё ещё дымились в сумерках, едко пахло. Над рекой, внизу за огородами тёк не то туман, не то дым.