– А потом вы, значит, на армию выскочили? – перешагнул старшина трудную тишину.
– Ага. И так от неё рванули, что в Невье очутились. У нас Шак свои тропинки знает. Хочешь, у него спроси.
– Ну, нет! Я к вашему коню и подходить-то боюсь. Посмотрит исподлобья, улыбнётся – душа сама в пятки летит. Вроде обычный конь…
– Он из вольных кланов, – подал голос Клим.
– Откуда знаешь?
– Сам сказывал.
– То-то я смотрю, он в броне – как родился. Воин! – в словах Горюты звучало профессиональное уважение.
– А собака?
– Ха! – опять влез в разговор племянник. – Болтают, что он вровень с нашим князем когда-то летал. Только – фьюить! – и улетел.
– Последний раз я тебя с собой беру, ботало коровье! – озлился старшина.
– А что я, оно и так видно.
– Видно ему… язык придержи!
– А правду говорят, что арлекины своих девочек по кругу пускают? – спросил кто-то.
– О, ещё один языкатый!
Горюта полез с кошмы. Сейчас дотянется до дурака и примерно его накажет. Но старшина, качнув котелок, глянул на дно:
– Кто недоел, недопил – поздно! Кончай вечерять, спать пора.
Саня испытал даже некоторое облегчение. Отвечать на последний вопрос не хотелось и не моглось. Как им объяснишь про Сольку?
Все знают, дриады – вольные женщины. Живут сами по себе, семей не заводят. Да и кто такую возьмёт, боязно. Сегодня она тебе улыбается, песни поёт, а завтра понравился проезжий молодец, и поминай, как звали. С Цыпой – вообще мрак. В глубине души Санька её побаивался. И жалел. И сторонился. И, несмотря ни на что, понимал: другой такой на свете нет.
На следующий день поднялись едва забрезжило, и пошли без остановок. Саньку будто в спину подгоняло. Он замкнулся, даже по сторонам особо не глядел. Горюта не дёргал, тоже замолчал и только на коротком обеденном привале подсел к державшемуся наособицу коту и немного виновато попросил:
– Слышь, господин Александр, ты зла на моих ребят не держи.
– С чего бы?
– Наболтали они тебе вчера лишнего. Поди, клянут теперь свои языки-то. Князь наш…
Сане было трудно смотреть на то, как умудрённый годами, не обиженный силой и отвагой мужик мучительно подбирает слова.
– Суров, да?
– Ты тут недавно… Князь железной рукой держит приграничье. Под ним вроде не так страшно жить… только и с ним…
– На конюшню что ли отправит? – попробовал Санька смять трагичность Горютиных страданий.