.
Несмотря на все сомнения и колебания, Германия всё-таки пошла на заключение секретного соглашения о союзе с Османской империей 2 августа 1914 г. Основную роль при этом, с одной стороны, сыграли общие экономические и политические интересы, а с другой – симпатия отдельных младотурецких лидеров, прежде всего Энвера-паши по отношению к Германии[34]. Известно, что в период с 10 по 27 июля Энвер-паша интенсивно обсуждал со многими высокопоставленными турецкими чиновниками возможность заключения военного соглашения с Германией. Cудя по сохранившимся документам, именно в этот период он согласовал с германским МИД объявление Турцией «джихада» в качестве ответа на якобы поддержку её Германией в период Балканских войн, а 32 немецких эмиссара отправились в Басру для того, чтобы развернуть по всей Османской империи «разъяснительную работу»[35].
Важно отметить и следующий факт: официальные документы германского МИД подтверждают, что вступление Турции в войну должно было быть направлено не против Британской империи и не с целью овладения Египтом – это всё оказывалось на втором плане. Турция виделась, в первую очередь, в роли противника России. 20 августа 1914 г. посол Вангенхайм получил телеграмму из МИД следующего содержания: «Главным приоритетом для кайзеровской Германии должно быть вступление Турции в войну против России. Только в дополнение к этому можно ускорить подготовку кампании в Египте». Примерно такое же указание дал статс-секретарь (министр иностранных дел) Готтлиб фон Ягов своим подчинённым 9 сентября 1914 г.: «Сейчас всё сводится к тому, чтобы Турция как можно скорее начала акцию против России. О египетской экспедиции можно будет подумать только после этого»[36].
Таким образом, можно наблюдать, что заключение военного соглашения между Германией и Османской империей 2 августа 1914 г. произошло в довольно-таки странных условиях, когда обе стороны вроде бы ясно осознавали реальное положение дел, но в то же время как будто авантюрно ввязались в масштабный военный конфликт, не до конца проанализировав все его возможные последствия. Иначе как можно оценивать такое стремление Германии максимально быстро подключить Турцию к войне, если её военные возможности оценивались, мягко говоря, скептически?