Трофимыч и баб-Люся отвечали на вопросы следователя, а Инга бесцельно ходила по комнате, прикасаясь к стульям, распахнутому альбому, смятым подушкам на диване, зачем-то оглядела разномастные бутылки в буфете, стараясь вернуть присутствие Олега. Она заметила упавший штатив и бережно подняла его.
– Ничего не трогать! – рявкнул следователь и поправил фуражку. – Зачем вы приехали к пострадавшему? Кем вы ему приходитесь?
– Я с ним работала. Я привезла ему… Я пригнала ему машину.
– В каком смысле?
– Он вчера был у меня. Мы выпили, он вызвал такси. Хотел вернуться за машиной утром. Но не вернулся, – проговорила на автомате Инга и опять сорвалась на крик. – Он не мог сам! Его убили!
Оперативники поставили стремянку, срезали веревку. Трофимыч подошёл, встал рядом подстраховать. Инга где-то слышала, что воздух, накопившийся в легких висельников, выходит с шумом, чуть ли не стоном, когда стягивают петлю. Но стона не было. Только стук об пол, словно упало массивное деревянное кресло.
– Лейтенант, тут на столе записка! «В моей смерти прошу никого не винить». Подпись, без даты.
– Какая записка? Чья? – сонно спросила Инга и подошла к столу. Буквы были заострёнными, узкими – в манере Олега.
– Почерк узнаёте? – спросил лейтенант.
Инга кивнула и выдавила слова с усилием, как подсохшую краску из тюбика:
– Это его… Но он не мог…
Ощущение абсурда, навалившееся на неё, ослабло. Его больше нет. Будто одна эта записка удостоверяла смерть Олега – окончательно.
– Приобщите к делу, – приказал лейтенант. – Вот. А вы говорите – убили! Так, значит, работали вместе. А родственники у погибшего есть?
– Да, мама и сестра. Господи, им же надо сообщить!
– Жена? Дети?
– С женой в разводе. Детей нет.
– Значит, так, мы опечатываем помещение, изымаем технику. А вам на время проведения следственных действий нельзя покидать пределы Москвы. Если понадобитесь – вызовут повесткой. Паспорт ваш давайте! Адрес регистрации совпадает с фактическим местом жительства?
– Да.
– Вот и хорошо.
– Да что ж хорошего! Как же можно? Почему? – закричала Инга.
Трофимыч подошёл к ней, крепко взял за плечи и встряхнул:
– Не здесь! Не здесь!
Инга взяла сумки Олега, брошенные у порога.
– Это ваше? – покосился на неё оперативник.
– Да, моё, – сказала Инга с неожиданной твердостью.
– Значит, помните, да? Никуда не уезжаем.