И что самое интересное, я ведь этого пацанчика когда-то лет 10 назад, со сломанной рукой в детскую травму увозил. Эту самую правую руку ему шинировал, вел его бережно и успокаивал, слезки с глаз вытирал. И он мне этой рукой теперь по хлебальнику… Свалили мы тогда, туда полицию отправили. Я заявление не стал писать, а девчонка, которая со мной была, уволилась. Правильно, не женская это работа – скорая помощь.
Все были детьми, маленькими, хорошенькими, а вырастает часто быдло, пьянь да нарики. Помню, приехали мы на ДТП. Какой-то мажор ехал на «мазде» и на встречку выехал, прямо в нашу «девятку». Парень с девушкой на месте погибли, как оказалось муж с женой это были. А грудной ребенок в люльке выжил, где-то 11 месяцев. Я взял его в руки, держу и смотрю на красивое детское личико. «Кому ты теперь на свете нужен, бедняжка» – такие мысли в голову пришли, а может и вслух сказал. А ребенок заулыбался мне, не знаю почему. А у меня слеза с левого глаза. Кем он станет теперь? Как вспомню… (вытирает глаза) А этот п…р, что с «мазды», даже не подошел посмотреть, что он натворил, только по телефону решал, что с машиной делать…
Нервная конечно у нас работа, стресса много, тяжело приходится иногда. А эти деятели говорят – не нравится – увольняйтесь. А где мне еще фельдшеру работать? На «скорой» за счет ночных зарплата выше и график скользящий, можно на выходных подрабатывать. Я иногда бомблю. А менять профессию я не хочу.
Скоро мне на пенсию, будет что вспомнить, внукам, что рассказать. На пенсии отдохну, на даче буду ездить, огурцы выращивать, гыгы.
Ладно, бригаду нашу зовут, пойдем спасем кого-нибудь…
(Записано со слов фельдшера СМП Анатолия В., за три недели до его смерти от инфаркта миокарада, по пути на вызов к ребенку)
Мой самый первый рассказик про фельдшера Владимира.
– Лена, Лена очнись, Лена, ты как?
Какая-то пелена не давала Лене рассмотреть лицо, того кто обращался к ней с этим вопросом. Лене казалось, что она на дне глубокого колодца и толщина воды не дает сфокусировать, приблизить лицо этого человека. Человек же был настойчив, он тряс Лену за руки и тело, не сильно хлопал ладонью по лицу и все свои действия сопровождал окриками, непосредственно обращенными Лене.
– Эй, вставай, Лена, эй – громко, очень громко кричал ей голос, она же слышала его, как будто находилась в тоннеле, многократное эхо мешало понимать ей смысл сказанных фраз. Она слышала еще чей-то голос, вроде бы мамин. Через некоторое время, точно определить было тяжело, может быть 10 секунд, а может час, в рот ей стали, что-то пихать.