– Хорошо, мем, – вернул Лордиз к ее проблемам на грешной земле высокий полицейский, – мы здесь закончили. Еще пару вопросов, мем.
– Валяйте ваши вопросы, – вяло согласилась она. – Ведь вы их все равно зададите, верно?
– Это точно, мем. – осклабился высокий. – Итак, каковы ваши отношения с Филиппом Бальцано?
«Каковы наши отношения!» Ну, как ему объяснить, придурку, какими словами, если за каждым будет сквозить тот сальный смысл, которого в действительности никогда не было? Во всяком случае, с ее стороны.
– Мы вместе живем.
– Сожительствуете?
– Муж и жена сожительствуют?
– Вы состоите в законном браке?
– В законном – нет.
– Значит – сожительствуете.
– Мне больше нравится выражение: состоять в гражданском браке.
– И давно вы «состоите»?
– Последние несколько лет. Года три-четыре.
– О, приличный срок. И как складывались ваши отношения?
– Нормально. Во всяком случае, ничего такого, что заставило бы его прыгнуть с моста, не было. Да и вообще, прыгнуть с моста – эта история не про него.
– Почему вы так думаете?
– Его легче убить, чем сломить. Да и не было ничего, никаких неприятностей, никаких предпосылок. Ничего. Все, как всегда, совершенно нормально. Нет, не верю я в его прыжок.
– Вам видней, мем. Но, однако же, факты… Чем вы, кстати, сами занимаетесь?
– Я певица, – ответила Лордиз, почувствовав внезапную, до спазма в груди, гордость от сказанного. – Фил продюссирует группу, в которой я пою.
– И как называется группа? Может, я знаю?
– Лордиз. Группа называется Лордиз.
– Но это же…
– Да, мое имя. Таким было общее решение группы.
– Хорошо, мем, спасибо, – удовлетворился высокий. Он еще сделал какие-то пометки в блокноте, захлопнул его и оглянулся на коллегу. – У меня пока все.
– Было бы неплохо, мем, – взял слово второй полицейский, – чтобы вы проехали с нами в участок и опознали мотоцикл. И захватите документы на него.
– Ладно, – устало согласилась Лордиз. Этот проклятый день был в самом начале, и ей, видимо, предстояло проделать сегодня еще много разных неприятных вещей. – Вам придется подождать, пока я оденусь. Видя, что полицейские поудобней располагаются в креслах, она покачала головой. – Нет, господа. Ожидайте меня снаружи, – и – легкий указующий кивок пальца. – За дверью.
Полицейские были явно разочарованы изгнанием из партера, но поднялись и молча вышли вон. Оставшись одна, Лордиз некоторое время отрешенно постояла в центре квартиры, в центре ее мира, каким она его знала еще вчера. Но что-то уже изменилось в нем, что-то было не так. Чужеродность, страх и отчаяние уже высунули свои мордочки изо всех углов, готовые в любую секунду заполнить собой образовавшуюся пустоту. Это еще сон, или другая реальность наступила вместо утра, не спросив разрешения и не предупредив? Что происходит на самом деле? Куда, черт побери, подевался Фил? О том, что с ним случилось непоправимое, она даже не думала. Этого просто не могло быть! А раз не могло быть, что толку об этом думать? Но какая-то ерунда все же происходила, и вот с тем, что происходит, следовало хорошенько разобраться. А кто теперь мог это сделать вместо нее? Никто, обратиться не к кому. Теперь – только сама. Вздохнув почти обреченно, она быстро оделась, и, когда вышла на улицу, полицейские почти не успели заскучать.