«Аманты»… Само это слово связывалось со вкусом прокисшего вина и досужей вульгарной болтовней. И со слухами про die Alte Keizerin: «Ты, Кристхен, поосторожнее при Дворе, иначе тобою заменят Платошу Зубова…««Это предположение вызвало тогда в нем гнев, еще и усугубившийся шампанским. Кажется, он полез бить морду говорившему. «Слушай, Карл. Меня вчера никто на поединок не вызывал?» – тихонько спросил он у своего кузена, который от скуки болтал ногами под лавкой. «Унгерн-то? Да он сам на ногах еле держался», – проговорил тот. «А ты на него не обижайся. Он сумасшедший…». «Но дело так оставить нельзя», – нахмурился Кристоф. «Проливать чужую кровь на свадьбе собственной сестренки – это как-то…», – вздохнул Вилли. Их беседу прервала фрау Шарлотта, строгим голосом произнесшая: «Вы ведете себя неблагопристойно, и от тебя, мой сын, я этого более всех не ожидала». Пришлось демонстративно отвернуться от кузена и считать минуты, покамест эта тягомотина, называемая «венчанием», закончится. «Неужели только в фавориты я и годен?» – думал он. «Но в фавориты этой…» Одним из кошмарных снов и сюжетов болезненного бреда было для него соитие со страшной толстой старухой, повергающей его наземь и овладевающей им. Он пытается ее сбросить с себя, но противостоять как этому ненасытному и мерзкому существу, так и внезапно, против его воли явившемуся желанию, Кристоф был не в силах. Лица его мучительницы он никогда не мог запомнить, но воображал, что она все же похожа на старую государыню. И наяву, сам того не сознавая, страшился разводов и караулов, всех тех случаев, когда он мог бы попасться на глаза правительницы. Платон Зубов старше его самого всего лишь на семь лет. Кто знает, может быть, «благосклонный лик» обратится и на него? От фавора же не откажешься… «Не беспокойся. Она не любит немцев», – кто-то тогда, на попойке, сказал. – «Хотя Зубов и впрямь герой…» Нет. Таким героем он был не готов стать. А другого «случая» для себя не видел. И сейчас мысли об этом сливались с общей похмельной тоской.
…После венчания они с кузеном, не оставаясь на свадебный пир, уехали в тот самый Мерцендорф. Они отправились верхом, переговариваясь между собой, как ловко провели всех и скрылись от безумных тетушек и дядюшек, которые их бы усадили играть «по маленькой» в вист. Кристоф несколько беспокоился тем, что Катхен, его новобрачная сестра, страшно обидится на него, но утешал себя тем, что два месяца назад смог вытерпеть ее скучнейшую помолвку и отсидел весь срок венчания, так что на оставшихся торжествах имеет полное право не присутствовать. Вечер спускался на землю медленно, тая в дальней туманной дымке, покрывавшей лес. Медленно падали золотистые листья, устилая землю. Несмотря на веселую болтовню, Кристоф по-прежнему чувствовал некую меланхолию, как в модных сентиментальных романах, которыми зачитывались его сестры. Казалось, здесь он последний раз. А что дальше?