Дверь открылась. Статс-секретарь Вилламов, слегка подавшись вперед, сделал взмах рукой, приглашая внутрь великого князя.
– Николай! Преклонитесь пред вашим братом: он заслуживает почтения и высок в своем неизменном решении предоставить вам трон, – сказала по французски Мария Федоровна, поднимаясь с кресла.
Он был готов услышать эту новость. Он был уверен, что матушка скажет такие или похожие слова, тем самым объявив намерение брата Константина отказаться от трона. Но, несмотря на свою готовность, Николай Павлович невольно задавался вопросом к самому себе: «Кто больше приносит из нас жертву: тот ли, который отвергал наследство отцовское под предлогом своей неспособности и который, раз на сие решившись, повторял только свою неизменную волю и остался в том положении, которое сам себе создал сходно всем своим желаниям, – или тот, который, вовсе не готовившийся на звание, на которое по порядку природы не имел никакого права, которому воля братняя была всегда тайной, и который неожиданно, в самое тяжелое время и в самых ужасных обстоятельствах должен жертвовать всем, что было ему дорого, дабы покориться воле другого?»
Он коротко сформулировал свои сомнения:
– Прежде чем преклоняться, позвольте мне, матушка, узнать, почему я это должен сделать, ибо я не знаю, чья из двух жертв больше: того ли, кто отказывается от трона, или того, кто принимает его при подобных обстоятельствах.4
Сидевший поодаль от стола Михаил Павлович поднялся. Его большие голубые глаза выражали недоумение. Он ничего не говорил, разводил руками.
– Николай Павлович! Вы обязаны принять это решение как должное, – строго сказала Мария Федоровна.
– Я приму его, если будет соблюден весь порядок передачи престола, – преклонив голову, ответствовал великий князь.
– Порядок будет соблюден при оглашении манифеста императора Александра I от 16 августа 1823 года и письма с отречением от своего права на престол цесаревича Константина, – не двигаясь с места, продолжала вдовствующая императрица.
– Сих актов без явной опасности публиковать нельзя. Надо стараться убедить брата прибавить к тому другой акт в виде манифеста, с изъяснением цесаревича Константина, которое бы развязывало от присяги ему данной, – упорствовал Николай.
– У нас нет времени на переписку с Константином Павловичем, – твердым голосом заявила Мария Федоровна и, считая разговор на эту тему законченным, подошла к Михаилу Павловичу, поглядывавшему с тревогой то на мать, то на брата.