Откуда в крошечном жетоне отыскалось
бы место для подобных просторов? Это не более чем красивая
картинка, которая радует глаз и слух своим видом, но не даёт
никакой свободы. Наивно было думать иначе, даже возможности Древних
имеют ограничения.
Настроение после этого открытия было
таким странным, что я даже не стал заниматься в жетоне
запланированной попыткой изменить техники, а просто вышел
оттуда.
В настоящем мире я сидел в удобной
позе на берегу озерца, лицом на рассвет.
Это я удачно вышел — солнце
только-только начало выплывать из-за линии горизонта, бросая первые
розовые лучи на небо и озеро передо мной.
Не всё же мне заниматься бесконечными
тренировками? Вместо них я долго любовался рассветом.
Едва же проснулся Седой, насел на
него:
— Давай, продолжай вчерашний
разговор.
Тот, ополаскивая лицо из озера,
буркнул:
— Может, сначала хоть чаем напоишь,
молодой магистр?
— Чай — это награда, а за что тебя
награждать, если ты сегодня ещё ничего не сделал? Давай урок и
будет тебе чай.
— Ага, ага...
Седой и не подумал прерывать свой
обычный утренний ритуал: оттёр воду с лица, потёр мокрую щетину,
затем оттянув пару прядей волос, осмотрел их, проверяя голубизну их
оттенка. Как я и подозревал, в Империи всё было не так, как в
Тюремных поясах. Ошибок с Возвышением на начальных этапах здесь
случалось мало, а сильные идущие и вовсе плевали на чьё-то мнение и
правильность, распоряжаясь стихией в своём теле по своему
усмотрению.
Например, окрашивали волосы так, как
им нравилось. Когда несколькими прядями, как это делал я сам, когда
меняя оттенок всех волос. Именно последнее и происходило с Седым,
причём происходило с полного его одобрения, возвращая его прежний,
молодой облик, каким он, наверное, и начал шляться по своим любимым
Павильонам Цветов и Удовольствий. И даже несмотря на зримые
доказательства его выздоровления Седой каждый день теперь глазел на
себя или волосы, а вечером, когда наступала пора лечения, бурчал,
что это время молодой магистр, то есть я, мог бы провести с большей
пользой.
Я устал ждать и, кстати, впустую
тратить это самое время, напомнил о себе:
— Аранви.
— Да-да, молодой магистр.
Седой встал, потянулся, медленно
крутясь на месте и осматриваясь. Чуть прищурившись, я даже уловил,
как его восприятие хлынуло во все стороны, покрывая всю округу —
прошедшие недели и полученные уроки не прошли для меня даром.