— Он только что из Монолита... — нерешительно подала голос моя
спутница.
— Тут все только что из Монолита. Или по крайней мере оттуда,
где прорвалась эта дрянь. Уже третья за день.
— Третья?!
— Ага, — выдохнула врачиха порцию дурнопахнущего дыма. — Один
Монолит-здоровяк на отшибе, другой на Цветочной, а третий вот
только что, на Красной. Вы что, не видели столб дыма? Раскрылся
грибок — и на тебе! Получи и распишись. Итого по меньшей мере сотня
раненых — и все, Варя, к нам! Каково? А ты все с этим прынцем
возишься! Ну-ка!
Дамочка вытащила из кармана какую-то блестящую палочку и
раскрыла мне веко пошире. На конце палочки тут же вспыхнул яркий
свет, устремившийся мне прямо в глаз.
Я скривился, но протестовать не стал.
— Жить будешь... — убрав палочку, врачиха принялась черкать
что-то в блокноте. — Вы, Скалозубовы, крепкие орешки. Первый раз в
Монолите?
— Да, — покривил я душой.
— Наслышана я про твои «геройства», но Монолиты? Не ожидала, что
ты таки решишься пойти по стопам отца. Он из них не вылезал. Только
штопать его успевай. Одно хорошо, что на нем все заростало как на
собаке. Даже выписки не дожидался — в окно, и только его и видели.
Что, и в тебе наконец-то взыграла кровь?
— Лидия Михайловна, у него сильные ожоги и подозрение на
амнезию, — заметила Варвара, прерывая неуместный поток
воспоминаний. — Куда его?
— Угольков с черепно-мозговыми — это в реанимацию, но там полный
бедлам. Ваша фамильная палата тоже переполнена, ибо цацкаться с
родовыми привилегиями в такой ситуации мне не с руки. Так что увы и
ах, но придется тебе потесниться с простолюдинами. Можешь потом
гнать меня в шею, но возиться с тобой я не буду.
— Переживу, — я улыбнулся.
Такие с виду суровые, но отчаянно преданные делу тетки, мне
всегда нравились.
— Это хорошо и, кстати, соболезную, — произнесла она и тут же
переключилась на другую каталку, где лежал парень, напоминающий
дымящееся желе. — Ну и нахер вы это сюда привезли?! Вы забыли в
какой стороне кремационный корпус?
— Но, Лидия Михайловна... — попытались оправдаться санитары.
— Я уже сорок пять лет Лидия Михайловна, — отмахнулась она. —
Чего стоите, обмороки? Мне вам объяснять надо? Трупы и безнадежных
на утилизацию. БЕГОМ! А это чего, за херня?.. Так! Кто пустил это
дерьмо в МОЮ больницу?!
По коридору, опираясь на плечо своего дружка Пузыря, хромал наш
старый знакомый — Шрам. Оба напоминали рваные тряпки, которые
неплохо пожевали и выплюнули. Хорька отчего-то не было. Видать,
окочурился по дороге.