Мне даже стало его немного жаль. Он
проходил стадию гнева. Мы молча плыли. Это было сложно, все начали
уставать. Еще через полчаса
— Почему нас не ищут здесь? — сказала
упавшим от отчаяния голосом Лена. Она начала психовать, сорвала с
головы маску и бросила ее в сторону.
Я рванул за ней и подхватил на глубине
в метр, не дав маске утонуть.
Профессор успокаивал
девушку.
— Ласточка моя, Лена. Нас ищут, но
видишь, какая погода? А нам нужно пару часов продержаться. Давай,
девочка моя соберись.
— Я не могу уже я устала, у меня болят
ноги. Я не хочу никуда плыть. Оставьте меня здесь.
Похоже Лена проскочила стадии
отрицания, гнева и торга молча, неся все в себе. Теперь начиналась
депрессия. Мне это сразу не понравилось. Слишком рано она
сдавалась.
Хотя это было похоже на женские
капризы, я понимал, что у нее начиналась истерика.
Часы показывали пятнадцать минут
одиннадцатого. Мы в воде пока три часа. По моим подсчетам, мы в
лучшем случае доберемся до берега часов через семь-восемь. И это в
лучшем случае.
— Леночка, держись. Доберемся до дома,
я вас всех на пельмени приглашу. Ты любишь пельмени? Ручной работы,
знаешь какие? Тают во рту!
Лена разрыдалась.
— Я не знаю.
— А что ты любишь? Песни любишь, я
знаешь, как пою? Какие любишь? Русские народные?
Не дожидаясь ее ответа, он
затянул:
— Ой цветёт калина, в поле у
ручья!
Я присоединился к профессору и
поддержал его, хотя был уверен, что не помню слов песни.
— Парня молодого полюбила я…Не могу
открыться на свою беду…
Лена сквозь слезы
проревела:
— Не надо не пойте, Мухамед Ниязович,
я в норме, только не оставляйте меня здесь.
Я подплыл и протянул ей
маску.
— Не оставим, только ты нам тоже
должна помогать. Нужно двигаться. А то течение может обратно в море
повернуть. Обещаешь?
Лена кивнула, утирая слезы. Я
улыбнулся.
— Целое Черное море наплакала. Можешь
не вытирать, мы в твоих слёзках плаваем.
Солнце стояло за тучами наюго-востоке, время текло очень незаметно.
Облачность была низкая.
Мы держались за руки и плыли спиной
вперёд, иногда оглядываясь в попытке увидеть ближайшую точку берега
и заодно отдохнуть.
Волны на поверхности были высотой
метр-полтора метра. Это малый шторм мог превратиться в ближайшее
время в более серьезный, а мог и стихнуть. Я очень надеялся на то,
что море уляжется.
Мне показалось, что шторм медленно
угасал. Я больше не видел нашего корабля. Значит нас уже разделяло
километра два-три. Надежды на то, что нас найдут быстро не было
совсем.