Вдруг что-то зашуршало в траве, и к ногам старика подползла великолепная черная кобра, опаснейшая из ядовитых змей. Она подняла голову, раздула шею и издала легкий свист. Старый заклинатель отер слезы и стал на колени.
– А, это ты, красавица Сапрани, царица моя дорогая! – растроганно заговорил он. – Я был уверен, что ты не покинешь меня.
Старик бережно взял змею и сунул ее за пазуху. Видно, это понравилось кобре, она прижалась к груди старика и свилась клубочком.
Не теряя надежды вернуть и других беглянок, старик взял тумриль и стал наигрывать тихую, нежную мелодию. Но сколько не играл, сколько не звал беглянок, суля им всевозможные блага, – только эхо откликалось на его зов. Погоревал-погоревал старик, забрал пустые корзины и медленно стал взбираться на крутой берег.
Тем временем на чистом лазурном небе взошло солнце и горячими лучами облило равнину. Странник кое-как добрел до дороги, с которой на свою беду свернул в сторону, но тут силы оставили его. Изнемогая от усталости и боли, он остановился, положил посох и корзины на землю и прилег на краю дороги, хотя до гостеприимного крова, куда его так манило, было рукой подать. Но измученному путнику не под силу было добраться до жилья; совсем обессиленный лежал он на земле и всю надежду возложил на помощь Провидения.
Вдруг веселые звуки флейт и цимбал прервали грустные мысли старика. По дороге от Каунпора медленно двигалась толпа людей; окутавшее их до половины облако пыли казалось огненным столбом под ослепительными лучами солнца. Впереди бежали, подпрыгивая в такт музыки, молодые индусы в коротких шелковых туниках и золотистых шапочках на длинных развевающихся волосах. Одни играли на флейтах, другие – на тамтамах и на цимбалах. Позади музыкантов шел огромный слон, покрытый роскошным чепраком. Вокруг слона гарцевало около двадцати всадников в богатой, сверкавшей золотом одежде и с длинными пиками в руках. В гаудахе[4] из массивного золота, возвышавшемся на спине слона, полулежал на бархатных подушках молодой человек. Темнокожий невольник держал над его головой большой парчовый зонтик. По чалме, обвитой золотым шнуром, всякий, знакомый с обычаями индусов, мог признать в путешественнике владетельного принца, а по шелковому шнурку, спускавшемуся на грудь тройным рядом, – члена священной касты браминов.