Глава 1. Сны и явь записного лентяя
В Москве сейчас март, конец марта. Чýдно. Слякотно, но всё равно чýдно. Настроение смывает зиму в водостоки. Иногда они забиваются, не могут сглотнуть, и тогда беда. Веселая мартовская беда. Какая только в России случается. Долой зимнюю спячку, давай весеннюю! Это медведям предписано запулить пробкой из задницы в небо и зажить заново, не суетно, но с огоньком. Нам «с огоньком» не светит. Разве что очень недолго, отрывочно. А кое-кому и отрывков не полагается. Таинственная душа, исторические особенности… По капле раба из себя выдавили, что надоилось – выпили, не пропадать же добру. Дети, опять же, подросли, помогли папкам-мамкам.
Хрень, если разобраться, а не жизнь. Зато хрень с мартовским настроением.
Выходит, что там, куда меня занесло, тоже должен быть март. И также на исходе. Однако не факт. Март не ощущается. Ну не ощущается и все тут. Что поделать? Я вроде бы и стараюсь, но… нет настроения! Февраль чувствуется. Февраль – это подло.
К слову… Так и хочется спросить, но, вот беда, не знаю – кого: по чьей такой прихоти нет ни одного месяца женского рода? Вот у дней всё не так. Среда есть. Пятница есть. Суббота, наконец. Самые, кстати, лучшие дни недели. По средам у меня баня… Есть гипотеза, горячая, с пылу с жару, то есть прямо с языка: женщины жизнь минутами меряют и днями, а мужской шаг начинается с месяца. С чего бы это? Скажем, с зарплаты.