Я хочу Соню целиком и полностью. Себе. В свою жизнь. Я украду
ее, утащу в свое подземелье и драконом свернусь вокруг нее, но
никому не отдам.
— Ян… — Соня наконец-то поднимает голову и смотрит мне в глаза.
Столько боли. Столько отчаяния. В них перемешались нежность и
страх. Я почти не понимаю, что могу с этим сделать прямо
сейчас.
— Знаешь, тебе придется довериться мне. Что тебя беспокоит? —
пальцами держу ее подбородок.
— Ты слишком легко отпустил Ирину, — выпаливает Соня.
— Думаешь, я ветренен и легкомыслен? Или вернусь к ней? Нет,
дорогая. Я знал, что рано или поздно мы расстанемся. И возвращаться
мне просто не к чему. Если уж на то пошло, это как сравнить воду и
выдержанное вино. Ты, Сонечка, слишком долго охмуряла меня, чтобы я
мог вообще потерять интерес к тебе. Я изменял своей жене в мыслях с
того дня, как познакомился с тобой, если хочешь знать правду.
Я радуюсь ее улыбке, но не поддаюсь обманчивому впечатлению,
будто бы она успокаивается.
— Ты боишься будущего? — спрашиваю ее. И знаю, что это именно
так.
— Я боюсь потерять дочь. Боюсь потерять тебя. Мне так страшно,
что не могу дышать.
— Глупости, — понимаю, что мне придется еще изрядно постараться,
чтобы построить жизнь с Соней. Я сделаю все. Я так решил, когда она
тихо спала у меня на плече. Несмотря на то, что я почти всю ночь
провел без сна, я впервые ощущаю, как усталость и напряжение
покидают меня. Бодрость и энергия для великих дел переполняют. — Я
твой, Соня. Полностью. Можешь мной пользоваться, как пожелаешь. Мне
все нравится, что ты делаешь. А дочка будет с тобой, я обещаю тебе.
В конце концов, я хоть и не так богат, как твой тощий Вадик, но
влияния имею не меньше. Подавай на развод и ничего не бойся.
— Ты торопишь события, — ахает Соня. Неужели я готов после
бурной ночи изменить нашу жизнь? Да, потому что это все… Я люблю
ее. Вот это хоть и кажется чем-то фантастическим. Но это
правда.
— По-моему, мне надо было торопить их еще раньше, будь я более
проницательным. Увы, ты всегда была права, что я жалкий трудоголик,
у которого нет времени оглянуться по сторонам, — отпускаю ее. Соня
больше не плачет.
Она трется об меня в весьма эротично. А это вот-вот приведет нас
обоих в мою кровать. Я бы и рад, но не хочу слишком резко менять
действительность вокруг Сони. Потому что она же сама себя потом
сгрызет чувством вины. И снова будут слезы. И я снова начну
психовать и не буду понимать, что с этим делать.