- Нет, мам…, - рассмеялась Влада, представив воображаемую
матерью картину. – Мне выделили комнату с удобствами. Насчет мужчин ты права,
но они меня не обижают. А медведей еще не видела.
- Господь с тобой, дочь! Если увидишь, со всех ног беги в
строение. А лучше не уходи далеко от машины или домика.
И Елена Сергеевна пустилась рассказывать страшные истории
про диких зверей и пострадавших от них людей.
Штольц постучал в дверь и Влада, обрадовавшись поводу
прервать звонок, поспешила его впустить.
- Ладно, мам, созвонимся позже, за мной пришли, -
распрощалась, улыбаясь Герману.
- Помешал? – поднял брови Штольц, не решаясь ступить за
порог. – Доброе утро.
- Нет, не помешал. Проходи, - и открыла настежь дверь. – Я
сейчас накину пиджак и готова идти на завтрак.
Что известно насчет пропуска? – не удержалась от вопроса Влада.
Герман задумчиво посмотрел на неё и задал встречный вопрос:
- Кстати, а как тебя впустили на территорию без него? Я ведь
не заказывал…
Вот и наступил момент истины. Заева радовалась находчивости
водителя и тайне ее проникновения от респондента и похвалилась:
- Сработало моё обаяние!
- Не ври. На
пропускном охранники-церберы, - требовательно смотрел Герман. – К тому же,
никто не захочет лишиться работы из-за нарушения рабочего устава. Сомневаюсь,
что ты перелезла через забор, пока Серега отвлекал охранника.
Заева отчетливо видела в глазах Штольца желание докопаться
до истины. Выдержав паузу, картинно вздохнула и сдалась.
- Я сказала, что еду
к мужу и пропуск забыла в супружеской кровати, - и победно просила.
- Шайзе*! – с чувством выругался Штольц и недовольно блеснул
глазами. – А муж это… я?!
Влада кивнула и стыдливо прикусила губу.
- Вот ты мошенница! Так и знал, что все журналисты работают
нечестно! Не зря вас итальяшки нарекли тараканами-папарацци!
На его замечание Влада разозлилась. Прищурив глаза, по
слогам произнесла:
- Герман, ты сам вынудил меня лгать и изворачиваться. Не
могла же я похерить цель своей командировки.
Владу откровенно несло! Накрученная приемом, позабыла про
правила вежливости, мимикрировав под обстоятельства.
Герман признал правоту журналистки и мысленно преклонялся
перед ее изворотливостью, но вслух он ни за что ей в этом не признается.
- То-то я гадаю: и чего это мужики косятся на меня, смотрят
вопросительно, перешептываются. А они тебя ко мне примеряют! – и смачно шлепнул
ладонями по своим бедрам.