Судя по следам, именно оттуда и выбрался в коридор
переменившийся Славик.
- Ну уж нет, - сказал Димка, с опаской посматривая в сторону
приоткрытой двери. - У нас тут не кино, так что туда мы не
пойдем.
- А может спалить здесь всё? - предложил я и сам понял, какую
глупость сморозил, – огонь весь дом может охватить, пожарных-то в
городе нет.
- Чо ты ляпнул, чудило?! - заволновался Серега. - Какое спалить!
С меня армяне три шкуры сдерут!
- Да нет уже никаких армян, - спокойно заметил Димка. - Идем ко
мне, там решим, что делать дальше.
Он стоял на ковре, которым мы накрыли недобитого зомби, – тот
всё еще дергался, пусть и не столь активно.
Перепуганная Катя жалась к стенке. Её оберегал вооружившийся
молотком Минтай – выглядел он довольно комично, в первую очередь
из-за инструмента: молоток был маленький, почти игрушечный, а
Минтай держал его двумя руками.
Я встал рядом с Димкой и почувствовал, как шевелится под тяжелым
ковром страшный Славик, которого восемь пуль из травмата и
воткнутый в глазницу нож так и не смогли успокоить.
- Я через него не полезу, - заявила вдруг Катя.
Димка холодно на нее поглядел, сказал равнодушно:
- Как хочешь.
Я вдруг понял, что уже какое-то время не слышу звуков из
туалета. Тот, кого мы там заперли, больше не пытался вырваться
наружу. Меня это насторожило.
- Юрьич? - позвал Димка нашего начальника. - Ты идешь?
- Да-да... Сейчас... - Минтай привлек к себе Катю, приобнял ее,
что-то зашептал ей на ухо – кажется, уговаривал следовать за ним.
Мне стало противно смотреть на эту парочку, и я отвернулся.
Вспомнив о пропавших собутыльниках Сереги, заглянул в проходную
комнату, где у некрашеных чугунных батарей выстроились бутыли с
брагой. Приметил на шифоньере лыжи, подумал, что лыжные палки
больше походят на оружие, нежели моя швабра. Оглянулся на Димку, на
Серегу – минута-другая у меня еще была. И я, не теряя времени на
раздумья и колебания, бросился в комнату к шифоньеру, схватил стул,
передвинул, залез на него, потянулся наверх...
Лыжные палки были просто отличные – крепкие, по-советски
кондовые, с острыми двухсантиметровыми шипами на концах, с
резиновыми рукоятками. Я сразу отломал пластмассовые кольца и
отбросил ненужную больше швабру. Пробуя получившуюся пику, легонько
стукнул в дверцу шифоньера. Она скрипнула и открылась. Мне в ноздри
ударил кислый запах, к которому я, вроде бы, уже притерпелся. Серая
пыль выплеснулась из шкафа. Звеня, выпала металлическая
перекладина, разлетелись по полу деревянные вешалки-«плечики». В
коридоре что-то заорал Серега, заругался вычурным матом. И я
увидел, как в глубине шкафа, стряхивая с себя рваную и мятую
одежду, поднимается сутулая, нескладная фигура.