– Антон! Антон! – Полковник был уже почти рядом. Но вот зачем он
выкрикивал мое имя, я не понял.
Честно сказать, вообще не могу описать, что чувствовал... Минуту
назад на моих глазах, буквально на расстоянии вытянутой рукой,
убили женщину. Остатки ее мозга сейчас частично повисли на моем
лице, моей одежде. А тут – какая-то сраная пыль?!
Однако в следующую же секунду я вдруг сообразил, ни хрена она не
сраная. Эта серебристая фиговина сначала попала мне в нос. Я
чихнул. Потом запершило в горле. Я кашлянул. Раз, два... А в
следующую секунду зашёлся в жестком приступе. Мне катастрофически
не хватало воздуха. Но это ерунда. Я вдруг почувствовал, как внутри
меня рвутся какие-то нити. Реально. Словно этих нитей было
неимоверное количество и все они скрепляли мой организм. А теперь
что-то произошло и нити с тихим треском рвутся.
Я словно одновременно ослеп, оглох, потерял слух. Даже не сразу
понял, что падаю. Не чувствовал ног. Вообще. Ног, рук, собственного
тела.
Только когда увидел прямо перед собой то, что осталось от головы
блондинки, ее шею, плечи и все остальное, сообразил, лежу на полу,
щекой на мраморных плитах. И смотрю на мать псионика, которая
валяется совсем рядом.
А потом свет стал гаснуть. Прежде, чем мои глаза совсем
закрылись, я успел увидеть, как на коленях ко мне подъехал
Романовский. Кровищи вокруг было столько, что он реально подъехал.
И все. Потом наступила темнота.