Правда, в оде «Наполеон» Пушкин отбросил все эти характеристики, данные в черновике, взяв для образа Наполеона иное толкование.
Положение строфы восьмой между строфою о смерти Людовика и строфою, начинающейся словами:
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает, —
тоже позволяет считать, что эта строфа заканчивает, так сказать, иностранную часть оды, что здесь после смерти Людовика описано царствование Наполеона, а после этого идет переход к России.
Доклад Фейнберга был выслушан, был одобрен М. А. Цявловским; напечатан не был, обсужден тоже не был.
В пушкинском однотомнике, изданном сейчас под редакцией Б. В. Томашевского, эта мысль, аргументированная в 1929 г., уже превратилась – через семь лет – в пушкинианскую аксиому.
Б. В. Томашевский дал к строфе примечание: «Отношение к Наполеону как к «самовластительному злодею» характерно для эпохи после войны 1812 г.»
То же сделано в издании «Академии».[1]
Пушкин называл Наполеона великим человеком и говорил:
Да будет омрачен позором
Тот малодушный, кто в сей день
Безумным возмутит укором
Его развенчанную тень!
(«Наполеон», 1821 г.)
Для Пушкина эти строки выражали не новое отношение к Наполеону, а старое.
К строфе он дал примечание в письме к Вяземскому:
«Эта строфа ныне не имеет смысла, но она написана в начале 1821 г.; впрочем, это мой последний либеральный бред, я закаялся…» (1823 г.).
Дальше Пушкин цитирует свои стихи:
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
Паситесь, мирные народы!
К чему стадам дары свободы?
Я привожу эту строфу потому, что в ней снова упомянута свобода.
Пушкин как будто возвращается к своей старой оде, отрекаясь от нее, и в то же время связывает свое положительное отношение к Наполеону со старыми своими стихами.
Теперь я, кажется, изложил все те основания, какие некоторые пушкинисты положили в основу нового толкования стихотворения, отвергнув вековую традицию.
При новом толковании стихотворения Пушкин оказывался типичным защитником конституционной монархии.
Мы модернизировать Пушкина не должны, но, прежде чем переосмысливать его стихи, мы должны тщательно посмотреть, на чем основана столетняя традиция восприятия, идущая со времен самого Пушкина.