- Вот так,
сучка! А то ходишь тут жопой веришь перед Прохоровым! А теперь будешь
домовенком Кузей, на тебя никто и не взглянет, - приговаривала та, что в руках
держала ножницы.
Сексуально-озабоченный
Прохоров часто предлагал свою протекцию взамен на интимную близость. И та, что
согласилась на такие условия, совсем не желала их потерять из-за Ники. Они
почти завершили экзекуцию, когда в камеру ворвались конвоиры:
- А ну
отошли! Быстро разошлись по своим койкам!
Заключённые
тут же бросились врассыпную, а та что стригла Нику бросила оружие преступления
на пол.
- Твою ж
мать! Вот же злобные суки! – вырвалось у того самого Прохорова, когда он оценил
внешний вид Савельевой.
Он тронул ее
за плечо, и Ника поднялась и села на постели.
- Вот! А была
б послушной девочкой, такого бы не случилось, - назидательно произнес он.
- Этого бы
не случилось, если б Вы выполняли свою работу, - зло прошипела Ника, - а не
пытались залезть мне в трусы.
- Ну за всем
не уследишь, - он картинно развел руками, - Но ты можешь написать заявление. Мы
проведем внутреннее расследование... - медленно с расстановкой произнес он,
явно издеваясь, - И может быть, установим личности тех, кто к этому причастен,
- он поднял с пола несколько прядей и отпустил их, наблюдая как они оседают в
воздухе на бетонный пол.
- И какое их
ждёт наказание? - Ника склонила голову набок.
- Это
мелкое хулиганство, - хмыкнул он, намекая, что по сути никакого существенного
возмездия для ее обидчиц не будет, - А, ну ещё можешь моральный вред им
предъявить, -хохотнул Прохоров.
Ника поняла
его посыл. Выяснять здесь никто и ничего не будет, это бесполезная трата
времени. Может и имело бы смысл написать заявление, если б она хотя бы знала,
кто держал в руках ножницы и ее саму, но Ника не видела их лиц, ведь они
уткнули ее лицом в подушку. Все что она запомнила - это змеиные интонации
голоса, и зловонный запах. Мыться заключенным разрешалось раз в неделю, поэтому
ото всех разило немытым телом, но от ее обидчицы - особенно. Ника решила сама
найти и наказать ее.
- Так, что
заявление будешь писать? - поинтересовался Прохоров.
- Нет, -
Ника отвернулась от него.
- О!
Начинаешь умнеть, рыжая, - он склонился к ее уху, - Ты все же подумай, над моим
предложением. Главные то твои достоинства, жопу и сиськи они не отстригли, так
что оно всё ещё в силе.