Мы с Максом рефлекторно как по команде оборачиваемся, а там
стоит Матецкий собственной персоной с моей сумкой в руках, в трико,
с обнаженным торсом.
Он впивается в меня убийственным взглядом, не сразу обращая
внимание на моего спутника, и выдает первое, что на язык легло:
— Ломалась столько, а тут вот оно что!
Я внутренне сжимаюсь, потому что понимаю, как это выглядит со
стороны.
Широкий лифтовой холл. Мы в обнимку, и я полуголая…
Макс на удивление не тушуется, а разворачивается к Тиму лицом и
закрывает меня своей широкой спиной.
— Опа, Ржевский! — Матецкий быстро достает из кармана штанов
смартфон и делает несколько снимков.
— Телефон убрал, — жестко и требовательно проговаривает
Макс.
А я стою, выглядываю из-за плеча мужчины и не понимаю, что
происходит.
— Разбежался! — с вызовом бросает в ответ Тим, а затем к нашим
ногам летит моя сумка, в которой с дребезгом что-то
разбивается.
Вот же козел.
В сумке духи из лимитированной коллекции, мама подарила на день
рождения. Она так хотела меня порадовать, что скопила со своей
небольшой зарплаты денег и сделала эту дорогую покупку.
А теперь вот…
Все, что внутри, можно смело выкинуть, и, наверное, даже
документы не смогу восстановить.
— Сволочь! — кричу из-за спины Макса. — Урод!
Тим ухмыляется, а затем выдает то, от чего я краснею до самой
макушки:
— Строила из себя недотрогу, отшила, не дала… Ну да, любовницей
Ржевского быть выгоднее, — подытоживает всю ту мерзость, что сейчас
вылил на меня как из ушата.
И так становится обидно…
Я ловко огибаю Макса и несусь на Матецкого с одним лишь желанием
— ему врезать, а еще лучше отбить то самое, чтобы не страдал
сильно.
На середине пути меня отлавливает Макс, вырастая горой между
мной и Матецким. Затем спокойно, не сильно агрессируя, говорит
Тиму:
— Антону Сергеевичу привет. Надеюсь, он помнит все по ситуации
насчет обязательств и обеспечения инвестиционного контракта от
«ЛесИндастрис»?
И вот тут мерзкая ухмылка Тима сползает с лица, глаза начинаю
бегать, а кожа лица заливается краской до самых кончиков ушей.
— Извинись перед девушкой, гоблин!
И вот этого спокойное «извинись» меня обескураживает: «А что,
так можно было?»
— Извини, — цедит Тим.
— Мало, — цокает Макс. — С тебя причитается за порчу имущества,
— играет бровями мужчина.
— Издеваешься, — злобно шипит, — чтобы я тут еще бисер метал
перед этой?