Ржевский отпускает, а затем сильнее притягивает и проговаривает
мне в губы:
— Владислава, я не могу ничего обещать насчет любви до гроба
сейчас. Это будет ложью, но то, что я чувствую, не похоже ни на что
из того, что было в моей жизни раньше. Ты мне очень нужна…
— Мне так хочется тебе верить, но так страшно, Макс.
— Понимаю и не хочу на тебя давить. Мы можем сегодня просто
отдохнуть и побыть вдвоем.
Я так признательна ему, что он не выдвигает никаких условий и
требований. Что он готов провести этот день просто вдвоем, без
каких-либо притязаний на мое тело и душу.
Когда мы подъезжаем к нашему коттеджу, я зависаю. Дом невероятно
большой и светлый. Почему-то сразу думаю о том, что Мироше тоже бы
пришелся по вкусу такой отдых. Красивое небо, проплывающие облака в
виде забавных зверей.
— Давай в другой раз возьмем с собой сына?
— Обязательно, — кивает Макс, и мы проходим внутрь.
В доме очень тепло и уютно. Треск пылающих поленьев в камине
разлетается по гостиной. Рядом располагается большой угловой диван,
а рядом на полу красивый узорчатый ковер с большим и пушистым
ворсом.
Макс скидывает с себя пуховик. Он так странно смотрится в своем
белоснежном свадебном костюме. Сюда уместно было бы надеть джинсы и
теплый свитер. Есть ощущение нереальности, и Ржевский как будто
чувствует то же самое. Он снимает пиджак, расстегивает жилет,
остается в брюках и рубашке. Муж предусмотрительно закатывает
рукава и становится более домашним.
— Хочешь, я сварю нам глинтвейн?
— Мне побольше гвоздики и корицы, — улыбаюсь и подхожу
ближе.
Макс берет мою руку и с нежностью целует каждый пальчик:
— Никуда не уходи.
— Хорошо, — я присаживаюсь на диван, снимаю туфли, потому что
ноги очень замерзли, и пытаюсь согреться.
Муж достает апельсины, пряности, выискивает большую чашу для
варки и приступает к приготовлению глинтвейна. Я же на этом фоне
начинаю согреваться. Поэтому откидываюсь на спинку дивана и
прикрываю глаза, нежась в тепле, исходящем от камина.
***
Я уснула. Вот так легко и непринужденно. В день своей свадьбы.
Меня разморило, и я просто вырубилась. Просыпаться мне очень не
хочется, но, почуяв запах пряностей у самого носа, все-таки
открываю глаза.
На серебряном подносе стоит на высокой ножке стеклянный бокал с
ароматным теплым напитком. Едва заметный пар поднимается над ним, а
сквозь прозрачные края стакана я замечаю задумчивое лицо Макса.