- Дай мне пять минут, - попросил
я.
Леха понятливо кивнул, щелкнул
выключателем на стене, отчего под потолком тут же начала с легким
потрескивание разгораться крупная непривычной формы лампочка, и
выскочил из комнаты, решив, видно, подождать меня снаружи. Я же
смог, наконец, рассмотреть место, где заново родился - свое новое
временное пристанище.
Обстановка была крайне спартанской.
Комнатка совсем крохотная – метров десять-двенадцать. Даже странно,
как я сумел тут поначалу заплутать. Единственное окно было не
просто заклеено газетами, оно еще было полностью замазано черной
краской – теперь я это видел. Не удивительно, что свет не
пробивался сквозь подобную двойную защиту. Напротив окна у
противоположной стены стояла железная кровать с панцирной сеткой –
последний раз я видел такую на даче у пробабушки. Поверх сетки -
тонкий матрас, серая простыня, подушка и столь же тонкое одеяло,
под которым я так замерз. Напротив кровати у стены находился
письменный стол, на котором стоял стакан в подстаканнике, да пара
пузырьков аптекарского вида, там же рядом валялись несколько книг и
тетрадей, рядом со столом приткнулся повернутый боком стул со
сваленной поверх одеждой, в углу – платяной шкаф, на полу лежал
плетеный коврик. На стене был приклеен плакат, изображавший
красноармейца с винтовкой в руках, тыкающего штыком в живот
полуодетому похожему на Гитлера толстячку со свастиками на обоих
сосках. Толстячок держал над головой круглую черную бомбу с
зажженным запалом, а позади него полыхал подожженный город. Надпись
внизу гласила: «Фашизм – это порабощение народов! Фашизм – это
голод, нищета, разорение! Все силы на борьбу с фашизмом!»
Отдельная комната – это очень хорошо,
пусть и в коммуналке! Это роскошь по нынешним временам. В комнате
жила его тетка Зина, забравшая Димку к себе после смерти его матери
в ноябре сорок первого. Если бы не тетка, то его ожидал бы
интернат. Отец же ушел на фронт в самом начале войны, а буквально
через месяц семья получила похоронку. Это-то и подкосило мать, и
она так и не выбралась из своего горя, сгорев за несколько месяцев.
Сама тетка практически жила в цеху на заводе, а в те редкие ночи,
когда она ночевала дома, Димка спал на втором матрасе прямо на
полу.
Осколки воспоминаний пробивались
сквозь мое слегка мутное сознание. Я одновременно был Димкой и
собой, и кем больше, сейчас не смог бы сказать точно. Главное, не
паниковать! Успокоиться и мыслить рационально. Воспоминания
обязательно вернутся, просто шок от перехода во времени вытеснил их
на некоторое время. Примем это за рабочую гипотезу. Теперь
продышаться, освободить сознание и выстроить в голове план.