Раненых никто не спасал, врачей не пускали через оцепление...
Тут то леваки и вцепятся в отличный повод. Нелегальные газеты
начнут расходиться огромными тиражами, у агитаторов тоже появится
шикарный повод для призывов к свержению монархии.
Ну а первая мировая — это уже гвоздь в гроб империи. Вписались
за славян-братушек, только всякие болгары, да сербы — добра не
помнят и не ценят. А немецкая военная машина — это немецкая военная
машина.
— Ты чего такой мрачный? Ну улыбнись! — Талль опять погладила
меня по лицу.
— Виктория Августовна, — официальным тоном обратился я к
девушке. — После утреннего обхода извольте заехать в книжную
лавку.
— Зачем?
— Хочу повесить портрет императора в кабинете.
— В приемном же висит один? — растерялась Вика.
— И тут пусть будет.
Не в качестве символа, но как напоминание. О том, куда «едет»
страна. «Ниагарский водопад» он вон, шумит уже впереди.
***
Такое впечатление, что все только и ждут момент, когда я войду в
кабинет, чтобы немедленно ворваться следом и сообщить о срочной
нужде. А ведь практически у всех есть доступ к моему организму
почти круглосуточно. А с другой стороны — хорошо, что стараются не
беспокоить меня, когда я не на работе.
Странно, но сегодня никто не пытался штурмовать дверь.
Удивительно даже, может, случилось что? Я выглянул в приемную —
никого, один Должиков занимается своими делами.
— Чай принести, Евгений Александрович? — оторвался он от бумаг.
— И я научился варить кофий не хуже нашей поварихи! В турке.
— Молодец! Нет, чуть позже. Просто нет никого, удивился.
— Да, странно, — вежливо улыбнулся секретарь, и продолжил
разбирать почту.
Я подошел к окну на доносящийся шум. Ах, вот почему никого нет.
У нас тут шоу во дворе. Дворник что-то странное грузит в телегу,
вокруг которой акулой нарезает круги всклокоченный Слава.
Естественно, с разных сторон на это дело смотрят любители
понаблюдать за чужой работой. Грешен, сам таким занимаюсь постоянно
— номер три в рейтинге после пожара и текущей воды.
— Антонов! — крикнул я. — Ко мне зайди!
Действительно, если мне не видно, то что, идти самому
интересоваться?
Слава зашел походкой двоечника, которого вызвали к директору
школы. Как говорила моя учительница, нога за ногу. И вид у него был
вовсе не такой, с каким сообщают о чем-то хорошем.
— Что случилось, Антонов? Ты решил переехать и жить с
лаборанткой Аней? Грешновато!