Упаднический дух накатывал на меня
постепенно: по мере продвижения в центр кряжа и по степени накаляющегося
воздуха от восходящего белого солнца. Временами вновь становилось нестерпимо
больно расцарапанные ноги, а неутолимое чувство жажды и голода только набирало
обороты.
Однако я продолжала идти вперёд.
Мысль о том, чтобы дождаться
собственной смерти, пересиживая под какой-нибудь выпуклостью камня была
невыносимой и столь пугающей, что как только мне хотелось остановится и
закончить борьбу за жизнь – непроизвольно делала ещё шаг. Таких шагов было
много, пока я случайно не наткнулась на обрывистую яму с неопределённым дном. С
одной стороны она резко обрывалась и терялась в темноте всего через метр,
другая же сторона шла с плавным, гладким уклоном, однако и она указывала на
большую глубину западины. Это место вдруг показалось самым удачным для того,
чтобы предать моё почти обездвиженное и неживое тело владениям одного из самых
красивых мест в мёртвом мире, которое мне только довелось увидеть.
Я встала со стороны обрыва и в
прощальном жесте обвела взглядом пустынные просторы.
-
Я не хочу умирать, но ты не оставила мне выбора, - сипло произнесла я и,
глубоко вздохнув, занесла ногу над пропастью.
Решающий последний шаг не дал сделать
тихий, едва уловимый звук, очень похожий на скулящий вой щенка. Вздрогнув и тут
же отойдя подальше от обрыва, ошеломленно замерла, не веря ушам. Но, постояв
секунду, тут же бросилась к яме и фанатично стала вслушиваться во вновь
возникшую тишину.
Мне показалось? Обезвоживание даёт
знать? Или… или там и вправду кто-то есть? Живой?!
Сердце затрепетало в ожидании. Всем
существом я жаждала повторения звука и безумно боялась, что это лишь игра
воображения, иллюзия желаемой жизни, надежда и оживший, последний шанс остаться
в живых. Гулкое биение в груди мешало сосредоточится, но я упорно продолжала
стоять на израненных коленях и вглядываться в темень провала.
Никто не решался снова нарушить
замогильную тишь.
-
Это не честно! – выкрикнула я, и эхо голоса звучно отразилось от стен
обнаруженной пещеры, а потом вновь раздался вой со странной примесью утробного
кошечьего ора, словно зовущего на помощь.