- Чё за дела?!
Звонок. Хватаю трубку и:
- Я занят!
Второй звонок:
- У меня важная встреча!
Третий звонок:
- Да, идите вы все на…!
Селектор оживает механическо-деловым
голосом женщины-робота:
- К Вам посетитель по вчерашней
записи… Пригласить?
- Приглашайте.
Затем осторожный стук в дверь
кабинета и затем голос с лёгким кавказским акцентом:
- Разрешите войти?
Я разрешил:
- Входите, будьте так добры – коль
уже припёрлись…
Почти не слышные «кошачьи» шаги ног
одетых в мягкую обувь. Мой визави останавливается возле стола и
терпеливо ждёт, пару раз негромко кашлянув.
Не поднимая взгляда от бумаг лежащих
передо мной – в голове пусто до колокольного звона, как будто
спохватываюсь и со всей присущей мне обходительностью
предлагаю:
- Присаживайтесь, товарищ… Я
буквально минутку, только помурыжу Вас ещё с часок.
Наконец, отложив папку, снимаю с носа
очки и откидываюсь назад в кресле - приняв максимально удобное
положение:
- Сталин, он же - Джугашвили Иосиф
Виссарионович?
Пытается приподняться:
- Да, это я…
- Сидите, сидите, товарищ…
Генеральный секретарь Всесоюзной коммунистической партии –
большевиков, в скобках?
Снова подрывается как салабон на
политзанятиях:
- Аз езмь…
- Сидеть, Я(!!!) сказал! Долго ходить
«вокруг и около» не буду: на Высшем Совете директоров корпорации
было принято решение назначить Вас ведущим менеджером Союза
Советских Социалистических Республик…
- Пачэму я?
- Кто, если не Вы?!
Тот, как красна девица покраснев – аж
исчезли оспинки на рябом лице, правой рукой оправил китель и, от
волнения – с каким-то вовсе не сталинским, «режущим» слух
акцентом:
- Прыложу всэ силы, чтоб вцэцело
оправдать возложэнное на мэня високое довэрие!
Не сговариваясь, многозначительно
посмотрели вместе с ним на пустующее место на стене рядом с
Лениным… Встаю и протягиваю через стол руку:
- Пацан сказал – пацан сделал!
Поздравляю…
Вытягивается «во фрунт» и, с видом
«молодецким и слегка придурковатым», ест меня глазами:
- Служу трудовому народу!
Снимаю с ноги туфлю и с размаху об
стол каблуком – колочу, как гвозди заколачивая и ору как Хрущ на
трибуне ОУН:
- Ну, сцуко, если ты просрёшь
государство - оставленное мне Лениным…
Вдруг, наш разговор прервал высокий
звук – до того противный, что казалось - пилят тупой ножовкой по
металлу стекло, а вместе с ним - саму трепечуще-бессмертную
душу!