— Разумовский не должен ничего знать, — покачал головой
толстяк.
— Я могу убрать и его человека тоже. Это несложно.
— Нет, Святослав Игнатьевич. Мы так поступать не будем, —
объяснять причины такого приказа он не собирался. Это дело семьи. И
Разумовского... Лучшего друга Его Императорского Величества. Князя,
чья репутация в войсках необъяснимо высока. Второго человека в
государстве, на счастье не лезущего в политику. Верного соратника
Романовых.
И пусть так и остаётся.
— Шоу какое-то, право.
Толстяк шумно выдохнул, глядя в щелочку между опухших век на
статного чародея.
— Дело государственной безопасности. Этого вам должно
хватить.
— Ах, эти игры престола, — закатил глаза Оладушкин. — Ждёте от
Разумовских сюрпризов? Зачем вам его бастард?
— Святослав Игоревич, это не шутки, — толстяк поёрзал в кресле,
коснулся потными пальцами столешницы, оставляя на ней тёмные следы.
Над губой тоже было влажно. Он промокнул лицо салфеткой, протёр
лысину.
— Или это не его бастард, раз в деле замешаны вы? — понимающе
улыбнулся Претендент.
— Прекратите, Святослав Игнатьевич. Иисус свидетель, вы
забываетесь!
— Ах, простите, — не искренне извинился Оладушкин. — Эта
глубинка сводит меня с ума. Я бы лучше снова устраивал бы
пограничные конфликты со шведами, чем продолжал эту странное соитие
гопаком.
— Просите? Гопаком? — опешил толстяк.
— Да, и напляшешься, и налюбишься. Но мне хотелось бы больше
честности в наших отношениях, право. Всё же делаем одно большое
дело.
— Увы, я не в силах распространятся. Спасибо за вашу помощь,
Святослав Игнатьевич. Вы избавили Империю от многих хлопот.
— Я от скуки на стену лезу. Много читаю. Много думаю, —
продолжал Претендент, изучая барельефы на стенах. — Сопоставляю
разное. Оксана Фёдорова, верно?
Толстяк успешно изобразил недоумение. Чёртов выскочка полез
копать в прошлое...
— Очень трагичная история, право, — говорил Оладушкин. — Об их
романе знала даже супруга князя Разумовского, но разлучить их
смогла только скоротечная болезнь. Ваших рук дело? Ах, не
отпирайтесь, не отпирайтесь. Шучу. Будь то дело ваших рук, то не
думаю, что мы бы сейчас общались. Разумовский наверняка первым
делом докопался до истинных причин смерти любовницы. Я нашёл
одиннадцать детей, подходящих под описание. Одиннадцать приютов. Вы
пасли их все?