Не желая выдавать степень собственной малоприличной заинтересованности, Ноэль лишь быстро улыбнулась:
— Это еще предстоит выяснить.
— Значит, да?
— Значит, я готова взяться за изготовление живой картины для вас.
— Я рад!
Аарон по-прежнему смотрел прямо, крылья его породистого носа раздувались, будто у матерого зверя на охоте, губы приоткрылись, ресницы затенили жадные глаза… Ноэль сглотнула и отвернулась.
— Какие теперь будут наши действия? — в голосе Аарона явственно слышалась легкая усмешка, этакий вызов более сильного по отношению к слабейшей.
Это не понравилось, зацепило, но Ноэль привыкла быть честной с собой, так что следовало признать: все так и есть. Аарон опытнее, увереннее в себе… Да и просто откровеннее, смелее в выражении своих желаний.
— Я должна буду создать вас… — Ноэль вновь сглотнула. — В смысле вашу призрачную копию, чтобы после поместить ее в куб и дальше работать уже с ней.
— И?..
— И для этого вам придется обнажиться и… подвигаться передо мной.
— Что ж, ваше предложение тоже из числа тех, от которых практически невозможно отказаться.
Это было самое странное и, пожалуй, самое прекрасное, что когда бы то ни было происходило в мастерской у художницы Ноэль Монфер-л’Ари. Да и, наверно, в ее жизни, если брать интимную сторону. Фантазии такого рода случались. И довольно часто, если честно. Но чтобы в реальности… Однако ж факты были таковы: бесконечно сексуально привлекательный мужчина неторопливо раздевался перед замершей в кресле Ноэль. Раздевался, действа этого совершенно не стесняясь, прекрасно зная о красоте своего тела и, скорее всего, о том впечатлении, которое может произвести на единственную зрительницу устроенного шоу.
Первым в соседнее с Ноэль кресло отправился сюртук, потом жилет и шейный платок. Затем Аарон присел, чтобы расшнуровать туфли и снять носки. Даже стопы его ног и те были совершенны, но куда более завлекательное зрелище ждало впереди, когда Аарон принялся расстегивать пуговицы на рубашке, а после и на ширинке брюк, чрезвычайно ладно обтягивавших бедра и заметно увеличившийся бугор между ног.
— Прошу простить за подобную… откровенность, — Аарон, развел руками. — Ничего не могу поделать с собой.