Мой мужчина. Просто с первого взгляда и дальше, с каждым вдохом и погружением в легкий сигаретный дым крепла эта мысль, увеличиваясь и заполняя всю душу и сердце.
А следом шарящий испуганный взгляд по крепким рукам, выглядывающим из-под пиджака, с легкой порослью светлых волос и до длинных, с широкими фалангами пальцев… Фух. Без обручалки.
Точно – мой.
Я «включаюсь» почти также быстро, как и потухла, запутавшись в новых для себя эмоциях. Никогда раньше мужчина – любой мужчина! – не вызывал во мне взрыва, с которым я еле как справляюсь. Но теперь и понятно, почему – они все были не те, не такие, не про меня…
- Ау.
Он все же достает из кармана левую руку, когда правая покоится на дверном косяке квартиры. Щелкает пальцами перед моими глазами – и я слегка обижаюсь от того, что от меня дар речи тут никто не теряет.
- Да. Здрасьте, - брякаю хрипловато, и пытаюсь взять себя в руки, чтобы не выглядеть совсем уж потерянной.
- А где ребенок?
Что? Ребенок? Какой еще ребенок? Рано нам детей, мой хороший, хотя я не против пока потренироваться их делать…
- Ммм… - нечленораздельно мычу я, и бровь мужчины взлетает еще выше.
- Полковник Березнев сказал, что его ребенок передаст мне документы. Вы, очевидно, няня?
Твою маать.
Ну папа, ну спасибо! Он оказывается и коллегам представляет меня «ребенком», рисуя в головах многих ошибочный образ пятилетки с рядом еще молочных зубов! И как теперь быть, если моя Судьба стоит, и смотрит с растущим беспокойством, начиная переживать за мое душевное здоровье? Вот черт, черт, черт!
- Я сейчас сама принесу, - выдаю первое, что удается сложить в осмысленное предложение, и на чуть заплетающихся ногах скрываюсь в отцовском кабинете, даже не удосужившись закрыть дверь.
Спокойно, Софа. Панике – бой, используем план Б. Сейчас отдышимся, возьмем нужные бумаги, и вернемся спокойно назад, уже в здравом уме и со способностью говорить членораздельно. Пусть сперва энергетика Роба (имя-то какое!) сперва сшибли меня с ног, теперь я готова показать весь тот подарок, который ему достанется!
С более-менее успокоившимся сердцебиением я выхожу в прихожую, и едва не роняю отцовские документы на пол. Роб в мое отсутствие уже зашел в квартиру, прикрыв за собой дверь, и теперь закатал рукава пиджака вместе с рубашкой, обнажив сильные загорелые руки до локтей. Это, оказывается, моя слабость – мужчина в костюме с закатанными небрежно рукавами, молча оглядывающий меня все с тем же спокойствием.