Семьсот двенадцатый: А чем, по-твоему, должен быть занят я, пока ты «не хочешь»?
Маньячка: Подвези ещё одну «маньячку».
Семьсот двенадцатый: К сожалению, маньячки – редкий вид. На дорогах не валяются.
Маньячка: Тогда – жди.
Семьсот двенадцатый: Жень, у тебя что-то случилось?
Маньячка: Вот только не надо «заботы». «Перфоратор» впечатляет меня больше. Я напишу тебе сразу, как только мне захочется. Договорились?
Семьсот двенадцатый: Какое странное ощущение. Ты же не динамишь меня?
Маньячка: Нет. Я планирую воспользоваться твоим перфоратором. Как только у меня возникнут желание и возможность.
Семьсот двенадцатый: Я – консерва?
Маньячка: Вкусная консерва! Да. Лежи мирно на полке. Придёт время, и я тебя съем.
Семьсот двенадцатый: Ну не знаю…
Отключаю переписки.
В пачке последняя сигарета. Я зачастила что-то, да. Достаю, снимаю перчатки, щёлкаю зажигалкой. Поднимаю голову: в окнах Крис свет, мелькают силуэты. Рядом с подъездом тачка Лёхи. Идти или нет? Крис расстроится, если я не приду.
Но идти не хочется…
В наушниках играет «Флёр»...
Ладно!! Только ради тебя, пламенная моя!
Дверь открывает Лёха. Прикасаюсь лёгким поцелуем к его губам. Напрягается. Как и всегда в последнее время. Я знаю, почему…
– Так… Я смотрю, тебя стали смущать мои приветствия.
– В щёку, мне кажется, достаточно, нет? – улыбается он.
– Не хочешь объяснить, почему тебя это вдруг стало так напрягать?
– Не хочу.
– Тогда я сама. Мы расстались с Олегом, он уехал. И теперь ты думаешь, что мы с Крис попытаемся втянуть тебя на его место, потому что обе хотим подобного тройничка. Ты не готов заполнить эту вакансию. Тут много причин, начиная от дружбы с Олегом, заканчивая страхом ещё сильнее развратить Крис. И если раньше ты воспринимал мои поцелуи как приятные шалости, теперь ты видишь в них попытку втянуть тебя в треугольник. А так как очевидно, что тебя это возбуждает, боишься не вынести нашего натиска и сдаться. Так?
– Так, – морщится он.
– Я не осуждаю, Лёш. Ты имеешь право оставаться собой, я уважаю тебя за это. Но я хочу вернуть нам нашу лёгкость. На месте Аронова не будет никого. И мои поцелуи ровно то же самое, что и были – приятная шалость! Не защищайся от меня, я не нападаю.
Целую его ещё раз. В этот раз отвечает уже спокойным поцелуем.
Тяжело вздыхает, помогая мне раздеться.