И в этот
момент Олег понял, что светлая мечта юности - город счастья и
прогресса - не принесет ему ни капли радости, что сейчас, что
после. Время сказки ушло, и правильно писалось в поповских книгах -
нельзя войти в одну реку дважды.
Он слишком
долго жил в мире войны и смерти.
Слишком
долго.
И поэтому
каждый прямой взгляд он давно и машинально встречает как вызов,
прелюдию к стрельбе. Улицы вокруг - возможное поле боя, а машины -
конкуренты и передвижные огневые точки.
Машины...
Люди... Черт побери.
- Нас
обложили.
Сначала
Олег услышал эти слова, произнесенные нарочито спокойным голосом
Родригес. А спустя долю секунды, еще не успев осознать весь смысл
сказанного, сам пришел к тому же выводу.
Еще не
обложили, но уже близко к тому. Большой автомобиль, типичный
«немец», слишком низко и тяжело просевший к земле. Явно бронирован
- как их собственный таксомотор. Еще один такой же, с размашистой
рекламной надписью в три цвета через весь борт - ради камуфляжа -
осторожно лавирует в тягучем потоке, подбираясь ближе. Человек на
тротуаре в слишком длинном плаще, почти до самой земли, без пояса.
Олег и сам как-то надевал такой, когда требовалось скрыть подсумки
и винтовку. Еще двое, в таких же бесформенных одеждах, на другой
стороне. Идут вперед неспешно, однако весьма целеустремленно, прямо
к перекрестку, замыкая окружение. Четвертый смотрит прямо на
машину, едва ли не в лицо Олегу. Скользкий быстрый взгляд, слишком
знакомый контрабандисту. Сам так вглядывался из засады.
Да,
обкладывают.
Олег
зажмурился на пару секунд, выдохнул и почувствовал, что непрошеная
злая слеза застряла в уголке глаза. Черт возьми, как это все-таки
несправедливо... Все так хорошо развивалось и уже почти
закончилось.
На чем же
они прокололись?..
Еще раз
выдохнул, открыл глаза. У Солдатенкова не было секундомера, но
фюрер и не нуждался в хронометре. Время уплотнилось, обрело
четкость и ясность движения. Каждая секунда четко выделялась среди
товарок, проходя мимо некоего внутреннего счетчика в голове
Солдатенкова.
Тик-так.
Тик-так. Каждое мгновение - это шаг врага, поворот шин вражеского
броневика, слово команды невидимого командира
загонщиков.
Тик-так,
время заканчивается.
Гильермо,
как и следовало ожидать, ничего не понял. Доминиканец сидел,
развалившись на мягком сидении, и мечтательно полуприкрыл глаза.
Легкая улыбка блуждала по все еще битой физиономии, переливающейся
разными оттенками синего и багрового. Мыслями Боскэ уже наверняка в
будущем, где все злоключения давно закончились.