Родригес и
Хохол подобрались в одинаковых позах, правая нога каждого прижата к
баулу с оружием, контролируя. Банга... он как обычно, серый и
незаметный в своей шинели. А вот Чжу...
Достаточно
было одного взгляда, чтобы понять, как враги нашли их. Маленький
китаец Чжу Чжиминь никогда не умел достаточно хорошо владеть собой
в критической ситуации. И сейчас, в минуту понимания, желтоватое
лицо с потеками высохшего пота выражало все сразу, как букварь.
Страх, ожидание ужасного - и надежду. Яростную, горячую надежду,
что все как-нибудь обойдется лично для него.
- Ты предал
нас, - тихо сказал Олег и подумал, что такого он скорее ждал бы от
пулеметчика. Кот сразу же отнесся к затее с монахом без энтузиазма
и с подозрением. Но никак не от радиста, который обычно даже на
рынок Шарма боялся один выйти.
Радист
отлучался в деревеньку. И он знал, как послать сообщение, чтобы то
дошло до адресата очень быстро. Откуда Чжу знал, кому слать донос?
Сейчас это было уже не важно. Все равно главное сделано.
Китаец
вжался в сиденье, обшитое не настоящей кожей, но весьма хорошей
имитацией из толстой плотной ткани. Не в силах оторвать расширенных
глаз от Олега, он молча и замедленно помотал головой. Это был жест
не убеждения в собственной невиновности - Чжу не мог не понимать,
что сейчас это уже бесполезно. Скорее полное, инстинктивное
отрицание. Отказ смириться с тем, что теперь оказалось
неизбежным.
Чжу,
наверное, многое мог сказать фюреру. Что он всю жизнь бежал и
боялся, а теперь просто устал. Что он прекрасно слышал разговор
командира и Родригес относительно того, что китаец полетит в трюме
дирижабля, как провозимое по специальному тарифу животное. И так
далее. Но Чжу слишком устал и слишком испугался, чтобы внятно
определить нужные слова. А Солдатенков все равно не стал бы
слушать. Наступил момент, когда слова уже не важны. Хотя… Олег не
отказался бы спросить, почему китаец не дезертировал раньше. Однако
не судьба.
Тик-так.
Время уходит.
- Вы со
мной? - коротко спросил Олег.
- Si. Por
supuesto, - так же кратко ответила светловолосая девушка, от
волнения перейдя на родной испанский. Но фюрер понял.
Олег молча
перевел взгляд на Кота. Украинец тряхнул чубом, почти незаметным на
фоне отросшей шевелюры, криво ухмыльнулся.
- Пулемет,
это хорошо, - сказал Хохол, и его кажущиеся бессмысленными слова
тоже были вполне однозначным ответом.