Банга молча
кивнул.
Тик-так.
Олег
скрипнул зубами, вспомнив, как накануне они набивали патронами
диски к «Типу 180» и пулеметные ленты к ЛАД-у. С БАР-ом все было
просто, три обычных коробчатых магазина по двадцать пять патронов,
несколько минут привычной и несложной работы. С оружием Родригес
все оказалось куда сложнее. Два прозрачных диска с пружинным
заводом вмещали по сто двадцать патронов двадцать второго калибра,
расположенных вертикально. Достаточно малейшей ошибки, и очередная
гильза встанет на перекос. То же самое со старыми
матерчато-пластмассовыми лентами к пулемету. Зажует край ленты -
конец.
Остается
надеяться, что они все сделали правильно, не допустив ни единой
оплошности.
Никто не
обращал на Чжу внимания, но китаец не обманулся кажущимся
безразличием. Он закрыл глаза руками и замер в скорченной позе,
тихонько – на самой грани слышимого – подвывая от ужаса.
- Месье,
уточняю один момент, - сообщил водитель, про которого все как-то
забыли. - Прорваться на скорости не сможем, - негр излагал кратко,
но очень разборчиво, с пониманием вопроса. - Машина выдержит
обстрел из легкого стрелкового, но пулемет от девяти миллиметров и
гранаты - уже нет. Мое участие в обороне контрактом не
предусмотрено.
- Дай
совет, - сквозь зубы выжал Олег. Нога болела зверски, как будто
каждую секунду в пятку вколачивали по гвоздику.
-
Пробивайтесь вперед, - коротко порекомендовал малиновый. - В этом
квартале вам ловить нечего, сплошь банки и кредиты. Охрана не
вмешается в уличную бузу, но в зданиях начнет стрелять сразу. Идите
дальше, там за перекрестком офисы и дорогие магазины, витрины
открытые и все проще. Удачи.
Он молча
лег на пол, свернувшись под сиденьем, прикрыл голову, поджал ноги
со сноровкой человека, который знает, как правильно прикрыть шею,
затылок, живот и почки.
- Я тащу
попа, - отрывисто бросил Солдатенков. - Вы давите огнем.
Никто
возражать не стал, потому что это было разумно. В уличной
перестрелке, где стреляют едва ли не в упор, многозарядные ЛАД и
«180» годились лучше армейского БАР-а. А чтобы тащить за собой
растерянного монаха, потребуется сильная рука.
Гильермо,
наконец, стал понимать, что происходит нечто совсем необычное. И
отнюдь не доброе. Однако реакция доминиканца оказалась необычной и
неожиданной. Солдатенков ожидал всего, но не того, что Боскэ
пригнется вперед, сцепит пальцы и с отчаянной решимостью уставится
прямо на фюрера.