- А куда делся прошлый чехол? – спросила я, затрусив рядом с ним.
- Карабос выкрала его и сожгла.
- А что было на прежнем чехле?
- Так тебе и скажи, - засмеялся он, но потом посерзьенел, помолчал и тихо добавил: – Там была моя судьба.
- Фея! – всплеснула я руками.
- Фея, - подтвердил он. – Моя спасительница. Моя любовь.
- Только не начинай сначала! – вспылила я. – Уже не знаю, кто больше бесит – ты или твоя фея.
- Тебе не понять, - снисходительно бросил он. – Ты никогда не любила.
- Я?! – теперь меня распирало от злости. – Да по какому праву ты судишь о моей жизни? А ты, прямо, любил! Минуту видел свою фею, даже лица не запомнил, а потом сто лет спал – и люби-и-ил!
По лицу колдуна пробежала тень, но он тут же лукаво покосился на меня, будто я сказала что-то смешное, и сказал растроганно:
- Мне нравится…
- Что нравится?
- Что разговариваешь со мной теперь на «ты». Честное слово, Крошка, я себя чувствовал при этом столетним дедом…
- Не называй меня так, - огрызнулась я, помолчала и спросила: - Почему ты так испугался, когда узнал, что династия нынешних королей у власти уже сто лет? Как будто привидение увидел.
Вот теперь тень не только пробежала, но и накрыла его.
Колдун вздохнул, а потом признался:
- Испугаешься тут. Я всё-таки надеялся, что проспал лет пять, ну десять. А сто… - и он вздохнул ещё тяжелее.
- Что тут такого ужасного? – меня возмутил его эгоизм. – Ты дома, жив-здоров, ничуть не постарел - даже морщинки не прибавилось, готов к новой жизни, а я? Вот меня-то надо пожалеть! Одна, в чужом мире, без друзей, без денег, без связей, да ещё в компании с каким-то непонятным колдуном – то ли с чёрным, то ли с дурным, то ли просто с мальчишкой!..
Нет, определённо, женщине вредно молчать. Я уже перестала подбирать слова, да и думать о собственной безопасности уже не хотелось. Какая тут безопасность?! Дважды чуть ни прикончили, обвешана заклятьями, как ёлочка игрушками, и…
- Так я теперь такой же, как ты, Крошка, - сказал колдун мягко. – Один, в чужом мире, без родных и друзей. Без связей и без денег, - тут он усмехнулся, - ещё и выяснил, что моё имя под государственным запретом.
Его слова произвели впечатление. Я на секунду смутилась, потому что прозвучали они очень уж искренне, и в них точно была правда. Но сдаваться сразу я не собиралась, поэтому сказала, хмуря брови: