Я пытаюсь
пошевелится, однако лишь начинаю распадаться на сотни молодых
побегов, став одним из них.
Сознание
тает в странном умиротворяющем потоке, а лес вокруг возвращается к
первозданному виду. Теперь я часть его, молодое деревце, которому
суждено вобрать необузданную силу дикой природы.
Бестелесным
призраком меня влечёт по корням, словно по дороге, связывающей все
деревья мира воедино. Путешествие одновременно бесконечно долгое и
неуловимо быстрое.
Я в
лесу.
Своём
родном лесу.
В нём я
провёл детство и юность. В нём играл с сестрой, охотился с отцом,
запрокинув голову, ощущал касание солнца на лице и шёпот листьев на
ветру. В нём впервые ощутил в себе необычайную энергию, что
позволила мне начать свой Путь.
Я всегда
был и всегда буду частью леса. Однажды лягу под его сенью и
прорасту молодыми цветами. Эта перспектива меня не пугает. Если
исполню задуманное, так тому и быть.
Моё
сознание распадается, обращаясь молодой сосной. Каким-то внутренним
взором вижу себя и того, кто проходит мимо.
Худенькая,
словно былинка, матушка, ссутулившись, бредёт от нашего дома в
глубь леса, чтобы собрать новую порцию целебных трав. Она напевает
знакомую мне с детства песню, которую часто доводилось слышать нам
с сестрой. Я вижу матушку одновременно с разных сторон и чувствую
слабое, едва уловимое биение Ки в её теле.
Хочу,
что-то сказать, но не могу. Боль возвращается. Захватывает моё
сознание, продолжая дробить его и растворять в лесу. Мгновение, и я
уже на лесоповале, где отец, махнув рукой другим работникам, уходит
в тень деревьев. Касаясь их руками, он прислушивается к жизненной
силе безмолвных исполинов, выискивает уже умирающего, чтобы не
портить крепкие и здоровые деревья.
– Как у
тебя дела, сынок? – почти беззвучно шепчет отец.
Обычно
сдержанный и неприступный. С самого детства. Эмоции на замке,
всегда, в любой ситуации. Сейчас в его голосе звучит искреннее
тепло, боль и даже страх.
Он
поднимает глаза вверх к кронам, сплетённым над головой.
– Вернитесь
домой! Прошу, вернитесь домой невредимыми!
Тень и свет
падают на его постаревшее лицо.
– Отец, –
безмолвно обращаюсь к нему, понимая, что он меня не услышит, – мы
обязательно вернёмся вдвоём. Я и Лин.
Всё
исчезает. И вот я уже бегу древесным соком по лабиринту корней к
исполинском дереву, подпирающему сам небосвод. Все Пути ведут к
великому прародителю