Удивляло только одно – никто не мог
сказать, кем был тот самый пойманный охраной вор. При том, что все
оказались в курсе, что он пойман, но его личность осталась
загадкой.
После самого обычного рабочего дня я
добрался домой, уже зевая во весь рот. Меня едва хватило на то,
чтобы переодеться в домашнее, похлебать едва разогретый суп и
завалиться на диван. Сон вырубил меня за секунду до того, как я
полностью закрыл глаза.
- С возвращением, хозяин.
- Вик, – буркнул я, не разлепляя
глаз.
- Как скажете, Вик. Как прошёл ваш
новый поход?
Я открыл глаза и встретился взглядом
с Кас – та, как обычно, балансировала на грани ледяного спокойствия
и абсолютного равнодушия. Невозможно сказать, она реагировала так
только на меня или по жизни… по смерти была таким человеком.
- Меня проткнули алебардой.
- Прискорбно это слышать.
За сутки, что я отсутствовал в замке,
Кас не теряла время зря – старый тронный зал стал заметно чище. Как
ей это удалось, не имея доступа к воде или выносу мусора, мне не
удавалось понять. Выбрасывала сор через окно? Уничтожала пыль
особой уборческой магией? Что-то мне подсказывало, что точного
ответа я из неё не вытяну.
Хотя сейчас был важнее другой
вопрос.
- Кас, – сказал я проникновенно. –
Мне, случаем, не положено оружие? Против врагов в броне я кулаками
много не навоюю.
- А вы пробовали?
- А ты как думаешь?
Какое-то время мы просто смотрели
друг на друга, и мне снова стукнула в голову неуместная мыслишка,
что глаза-то у неё красивые, даже очень. Но развития она не
получила – Кас опустила голову, склонившись в реверансе, а затем
скользнула куда-то в тень, так, что я не успел заметить. Через
несколько секунд она вернулась, держа в руках большой деревянный
футляр с серебряным тиснением. Я принял его и открыл, недоверчиво
уставившись на револьвер, лежащий в углублении среди чёрного
бархата. В огнестрельном оружии я немного разбирался, поскольку
меня учили не только драться, но и стрелять, но таких пистолетов не
видел даже на картинках. Огромный, неуклюжий на вид,
тускло-стальной, с бежевой рукоятью, он казался бутафорией,
пародией на настоящее огнестрельное оружие.
Но когда я вынул револьвер из
футляра, тот лёг в мою ладонь, словно только этого и ждал. Он был
тяжёлым, но не чрезмерно тяжёлым, в самый раз. Он моментально
наделял ощущением власти и безопасности, которое, впрочем, было
присуще любому пистолету.