— И
не насилуйте, прошу, — потупилась, давясь чувством стыда, и добавила: — Если
очень надо, я могу попробовать ртом, я знаю, как это в теории, но… Я
девственница, я никогда ещё…
Договорить
я не успела, потому что в пещере вдруг воцарилась тишина, словно вампир замер
перед прыжком, а следом я взвизгнула, потому что он с шумом бросился в мою
сторону. Вырваться не успела, лишь порадовалась, что, когда он напрыгнул, не
ободралась спиной о жёсткие камни дна.
Мужчина
навалился сверху, схватил меня в охапку, хлестнул мокрыми волосами по щеке, а
следом я почувствовала, как в мой висок требовательно уткнулся его нос и с
шумом втянул воздух. И когда вампир выдохнул, я поняла, что обречена — столько
предвкушения слышалось в этом звуке.
Скользкий
язык прошёлся по моему подбородку, а следом сунулся мне в рот. Я попыталась
отвернуться, но мужчина схватил одной рукой мою челюсть и заставил повернуться
к себе опять. Приблизился, царапнул усами, обхватил губами мои, а следом утянул
в такой мокрый и развратный поцелуй, что я аж закашлялась.
Он
прихватил зубами мою нижнюю губу, и я ощутила, насколько длинные у него клыки. Пользоваться
ими он не стал, а чуть отодвинулся, опять устроил меня боком между своих ног,
но теперь уже не так, словно я незнакомая пленница, а будто я — его личная
собственность. Мне аж плохо стало от страха.
Я
почувствовала, как в бедро ткнулся его полностью стоящий член, но вампир лишь прижал
меня одной рукой к себе и стал гладить мою грудь. Приподнял мои плечи над водой
выше и поцеловал в ключицу, пощекотав мокрой бородой.
Я
вздрогнула, закаменела, вспоминая, с какой лёгкостью он прокусил меня, и как
это было больно, но сейчас вампир лишь успокаивающе погладил мой бок и стал
покрывать поцелуями шею вверх до уха, а затем назад. Медленно, с наслаждением,
как гурман, пришедший в новый ресторан, чтобы попробовать новинку от
шеф-повара. Сначала немного, чтобы просто оценить вкус, но потом обязательно
съест всё, что предложено до конца, не оставив ничего. Ничего не оставив от
меня.
Вампир
молчал. Не говорил ни слова. Я даже не знала, умеет ли он, может ли? Но в
каждом его жесте звучало одно: «Моя». Без жажды, без трепета, а как сухая
констатация факта.
Когда
я лежала перед парнями, которые собирались меня насиловать, я знала, что они
сильнее. Понимала, что сделать ничего не смогу, но всё равно была надежда, что
как-то это можно остановить. Что-то сказать или сделать. Дождаться счастливой
случайности или перевести в шутку — не знаю! И они перестанут, посмеются, и мы
пойдём в лагерь ужинать, а потом спать в палатку без всяких этих…