Я тотчас пришла в себя.
Во-первых, маму практически не интересовало её быстро выросшее
дитя. По крайней мере, она считала, что вполне хватает поздравлений
с праздниками, чтобы знать, что у меня все в порядке.
Во-вторых, её просто не могло здесь быть. Она с любимым сейчас
ест голландские сыры и запивает виски.
В-третьих, с каких пор ко мне обращаются «леди»?
Раскрыла глаза.
Пришлось проморгаться, чтобы по достоинству оценить продолжение
моего кошмара. Я находилась в большой комнате. В распахнутое окно
проникал солнечный свет. Тяжелые дорогие портьеры свисали до самого
пола. Высоко над головой красовались деревянные потолки с узорами.
Винтажная люстра со свечами. У стены напротив каменный камин. Чуть
дальше огромное зеркало в витиеватой золотой раме. Еще дальше дверь
с золотой окантовкой и ручкой. Комод. Широкая софа, тоже винтажная.
Шкаф. Огромный высокий шкаф.
Очень странная обстановка.
Оглядела себя.
Я лежала на огромной кровати, прикрытая меховым пледом.
Или это не плед, а… Хорошо выделанная шкура неизвестного мне
животного, при жизни бывшего белоснежным.
Я зажмурила глаза, ущипнула себя за руку.
«Ох, больно!»
Снова открыла глаза. Комната не изменилась.
А рядом с кроватью стояла растерянная девушка в синем строгом
платье до пола. На голове красовался беленький чепчик, из-под него
выбивались белоснежные локоны. Не просто блонд, а совсем белые,
снег снежный, обрамляющий светлое личико.
Девушка с тревогой смотрела на меня. Неестественно синие,
лазурные глаза выглядели испуганно.
— Где я? — шепнула я плохо слушающимися губами.
Девушка покачала головой.
— Леди совсем плохо. Вы явно не себе, — проговорила, поправляя
на голове чепчик. — Я, пожалуй, вызову лекаря.
— Не нужно лекаря, — послышался молодой задорный голос.
Я повернулась на него.
В комнату впорхнула рыженькая курносая девчонка лет семнадцати с
яркими зелеными глазами и кучей веснушек на щеках.
Шурша пышными юбками платья, она кинулась ко мне и, порывисто
обняв, воскликнула:
— Дайна, дорогая, ты так напугала нас!
Приподняла голову, нахмурилась.
— Лайя, вы можете быть свободны. Я сама позабочусь о сестре.
Служанка отвесила поклон и удалилась.
А рыжая приподнялась и села на кровати. Взгляд её стал
хмурым.
— Дая, ты что творишь? Весь двор в смятении — упасть в обморок
при бракосочетании с графом! Ты всех испугала. А уж как переживал
граф… Он отправил тебя домой. Но перед этим сказал, что тебе нужна
помощь лекаря. И он готов подождать твоего выздоровления для
продолжения церемонии. Но как он это сказал! У меня было чувство,
что едва сдерживал ярость. Расскажи, что случилось у алтаря? Я
стояла слишком далеко, чтобы хоть что-то понять.