Ярси вдруг
понял, что почти перестал слышать преследователей. Голоса долетали
как будто через огромное расстояние, и иногда это были лишь обрывки
фраз, почти бессвязные. Воздух всё больше становился пустым, звуки
замирали, оставаясь в мире людей, словно боясь выходить за пределы.
Зато он хорошо видел их насмешливые лица, их горящие в предвкушении
невиданного зрелища глаза.
Да,
пересечь обратно грань, разделяющую два мира – живой и мёртвый,
невозможно. Реета не отпускает своих жертв, также как она не
выпускает на волю своих обитателей. Здесь нет живых, нет пищи, и
любой случайный гость становится столь редкой и долгожданной
добычей. Из той же детской сказки он знал, что голод – это их
проклятье, их наказание в вечности…
А
сейчас их добыча - ты, тебя разорвут на куски и съедят, и это
страшнее чем умереть от меткого выстрела лучника…. Бесполезно
спрашивать - почему это происходит именно с тобой? Бесполезно
пытаться что-то исправить, это не сон, реальность
страшнее.
Его взгляд
заметался по лицам охотников – охотников на особую дичь, они
последние люди, которых он видит в своей жизни. Говорить он ничего
не собирался. Да и что можно сказать собственным не свершившимся
палачам? Спросить за что, почему? Ему не ответят. Кодекс наёмников
запрещает отвечать на вопросы жертвы. Это вызовет лишь новый смех.
А за спиной всё больше ощущалась пустота – холодная,
пугающе-безжизненная, неотвратимая и до невозможности
осязаемая…
Губы
тронула горькая усмешка, странно погибнуть и не знать причины, по
которой на тебя объявили охоту. Он был младшим в семье и никогда не
претендовал на титул. Двух его старших братьев отец обучал
искусству войны, они были воинами, его наследниками, а он оставался
любимчиком мамы, её сыночком, которого она не хотела отпускать от
себя.
Да, он тоже
получил прекрасное образование, но его дни проходили не в
тренировках с мечом, а за чтением книг и слушанием рассказов
старого Гитона, его учителя. Разница в возрасте со старшими
братьями составляла почти десять лет, и отец никогда не обращал на
него внимания. Он так и остался для него слишком маленьким,
мальчишкой, беспомощным ребёнком.
Странный
выбор у смерти, не всем так везёт как ему. Ярси медленно вытащил из
ножен меч. Пальцы крепко сжались на рукояти и даже сквозь перчатку
ощутили её слегка покалывающий холод, словно в руку влилась энергия
оружия. Тело выполняло привычные действия, а в голове билась
какая-то отстранённая мысль - его время уже остановилось, замерло
на те последние мгновения, что ещё слышны в груди удары сердца,
слишком громко отстукивающего панически-быстрый ритм.