– С ума сошла? Это же не немецкий! Думаешь, я не знаю, как говорил Гитлер?
– Но они-то не немцы, – отвечаю, не отрывая взгляда от влажных глазенок толстяка. И не знаю, что его заинтересовало больше. Бесплатный ужин или моя чуть задравшаяся юбка. И не поправить же....
И все бы ничего, сейчас все решим, всех разместим. Но у меня есть стойкое ощущение опасности. Это при том, что Вика далеко и не достанет своим маникюром до меня.
– А кто? – дергает меня неугомонный Дима.
– Амстердам тебе о чем-нибудь говорит?
– Это где улица красных фонарей? – переговариваемся мы, пока толстяк что-то обсуждает с одним из мужчин.
– Она самая, – отвечаю по-русски и возвращаюсь к голландскому. – Дорогие гости, меня зовут Виктория, позвольте вас проводить на ваш этаж.
Беру ключи у администраторов, все еще пребывающих в шоке, и иду вровень с толстяком, рассказывая ему о прелестях нашего отеля. Не то чтобы я их учила. Просто убирала почти везде.
– А вы входите в прейскурант, Лина? – слышу за спиной голос «Босса» и словно проваливаюсь в прорубь со стуженой водой. Воспоминания дня, когда я его уже слышала буквально, с головой накрывают, вынуждая двигаться разве что по инерции.
– Мне сказали, что ты можешь сопротивляться. Но я надеюсь на твое благоразумие, Лина...Ты же помнишь, сколько я за тебя заплатил? – слышится его же голос из того дня, когда впервые за много лет я не смогла избежать продажи своего тела и по-настоящему стала путаной. И если бы не он в ту первую ночь с Никитой я бы оказалась девственницей. Тогда все могло сложиться по-другому.
Возможно, это я бы вышла за него замуж, возможно он был бы рядом... Возможно... Но в сказки можно верить, а жить надо в реальности. С тем, что имеешь.
Резко возвращаюсь в реальность. Совпадения в моей жизни стали слишком частными. И я бы сказала опасными. И я бы сказала ненормальными.
– Вы ошиблись, – даже не оборачиваясь, говорю я. – Меня зовут Виктория и я уверена, что в Москве достаточно организаций предоставляют подобные услуги.
Именно в этот момент я решила, что поведу мужчин по лестнице. Стоять с ними в лифте – тесном, закрытом пространстве – я не намерена. Толстяку, конечно, будет сложно, но видеть того, кто купил мою девственность на аукционе три года назад, я не хочу.
Но все равно сталкиваюсь лицом к лицу с позорным прошлым, когда протягиваю ключи.